— Я пойду к себе в комнату.
Ричард, граф Норвен, въехал в Лондон на закате солнца, сопровождаемый группой рыцарей.
Он нещадно гнал лошадей от самого Норкасла. Можно было подумать, что в него вселился дьявол:
лицо мрачное и решительное, выражение глаз — суровое.
Остановившись перед домом Норвена, Ричард спешился, швырнул поводья одному из своих людей и вошел в дом. К Ричарду подбежал слуга и помог снять тяжелую кольчугу.
— Где мой брат? — спросил граф, оглядывая главную залу.
— В кабинете, милорд.
— Какого черта он там делает?
— Не знаю, милорд.
Недовольно проворчав что-то еще, Ричард направился к небольшой комнате, в которой занимался делами, приезжая в город. В кабинете царил полумрак, на столе горела только одна свеча. Джеймс сидел в кресле, сжимая в руке кубок. Волосы были спутаны, словно он то и дело ерошил их рукой, а лицо покрывала многодневная щетина.
Когда Ричард перешагнул порог кабинета, Джеймс устремил на него взгляд, полный удивления.
— Ричард?
Слегка покачиваясь, Джеймс встал, чтобы поздороваться с братом. Ричард крепко обнял его и усадил в кресло.
— Фу! — воскликнул Ричард. — Да ты пьян!
— Ну и что? — миролюбиво согласился Джеймс, делая очередной глоток. Он кивком указал на изящный серебряный кувшин, стоящий перед ним на столе. — Выпьешь?
— Да. Умираю от жажды после дорожной пыли. — Когда Джеймс снова собрался встать, Ричард взмахом руки велел ему оставаться на месте и, позвав слугу, попросил принести другой кубок. Потом зажег еще две свечи от той, что начинала гаснуть на столе. Джеймс лениво наблюдал за ним.
— Я получил письмо от Стивена, — начал Ричард.
— А, понятно. А я-то думаю, как ты успел так быстро обо всем узнать. Ведь прошло всего две недели с того дня, как я отослал ее. Значит, ты приехал, чтобы уберечь младшего братца от очередной неприятности?
— Очередной? — Ричард едва заметно улыбнулся. — Я бы так не сказал. И уж, тем более о тебе, таком хладнокровном и уравновешенном.
Джеймс презрительно фыркнул.
— И что из этого вышло?
Ричард вздохнул. Слуга принес кубок, и граф налил себе вина. Сделав большой глоток, он удовлетворенно вздохнул и, присев на край стола, уставился на брата.
— И что ты собираешься делать? Джеймс отвернулся, — Я еще не решил.
— По дороге сюда я заехал в Йорк и встретился с епископом. Тот сказал, что неблагородное происхождение этой женщины является достаточным основанием для расторжения брака.
— Да, знаю. Я тоже говорил со священником. И потом, ее ложь. Это тоже вполне достаточное основание.
— Ты уже начал процесс?
— Нет.
— Почему? Ты ведь знаешь, что церковь не слишком шевелится, даже подмасленная деньгами. — Я не уверен, что действительно хочу развода.
— Но почему, черт побери! Как еще ты сможешь жениться еще раз?
— Ну, уж нет, — Джеймс нервно засмеялся. — С этим, думаю, покончено навсегда.
— Но ты же хотел видеть своей женой женщину знатного происхождения, иметь от нее детей.
— Но я уже представил Алину королю. Только таким способом можно было помешать планам Танфорда, — уголки губ Джеймса слегка поднялись. — Который, кстати, чуть с ума не сошел от ярости. Теперь он открыто поклялся убить меня.
— Теперь ты должен быть предельно осторожен. Именно поэтому я приехал.
— Чтобы защитить меня? Знаю, — Джеймс с улыбкой посмотрел на брата. — Ты хороший брат. Но, если честно, я не нуждаюсь в защите. Чем откровеннее становятся угрозы Танфорда, тем меньше он опасен на самом деле.
— Но если он угрожает тебе здесь, где слухи об этом могут дойти до короля, должно быть, он потерял контроль над собой и всякий рассудок. А безумный человек опасен. Он не боится ни мести Норвенов, ни немилости короля.
— Ну и что? Ты ведь знаешь, я всегда осторожен.
Ричард решил оставить эту тему. По правде, говоря, он не слишком боялся, что Танфорд сделает что-то плохое с его братом. Герцог — хитрый и коварный человек, но Джеймс будет теперь осторожен вдвойне. Гораздо больше беспокоила проблема, связанная с женой брата. Джеймс необычайно привязался к ней. Это радовало Ричарда, который надеялся — брат обретёт такую же любовь, которая связывала его самого и Элизабет.
Никто не сомневался, что Джеймс любит Алину. И если это действительно так, брату придется нелегко, тем более, он так долго и искусно скрывал свои чувства.
— Возможно, лучше всего, если с этой женщиной произойдет какой-нибудь несчастный случай, — вслух рассуждал Ричард. — Это не вызовет таких волнений, как бракоразводный процесс, — хотя граф и был мягким по отношению к женщинам, к этой конкретной женщине его принципы не относились. Когда он прочел письмо Стивена, первым желанием было задушить Алину. Ничто не приводило Ричарда в такое бешенство, как боль, причиненная близкому человеку.
— Нет! — резко ответил Джеймс. — Ты ничего с ней не сделаешь. Обещай.
— Тогда скажи на милость, как ты сможешь жениться на другой? На женщине из достойной семьи, которая подарит тебе наследников. Ты ведь всегда этого хотел.
— Теперь мне не нужна женщина из достойной семьи. И зачем мне сыновья от нелюбимой? Ричард вздохнул.
— Значит, дело обстоит гораздо хуже, чем я думал. Ты все еще любишь эту танцовщицу, даже после того, как она тебя предала.
Стремительно поднявшись с кресла, Джеймс запустил в стену кубок с вином.
— Будь она проклята!
Он стал нервно вышагивать по комнате, слова так и сыпались:
— Я никогда не думал, что окажусь таким дураком. Ненавижу ее за все, что она сделала — лживые слова, за то, что притворялась влюбленной. Каждый взгляд, каждое прикосновение были пронизаны ложью. О, она преуспела в искусстве лжи, с большим мастерством окутывая меня своей паутиной. Но хуже всего, что я никак не могу выбросить ее из головы. Даже презирая, я все равно люблю ее. Память сжигает меня огнем. Господи, мысли о ней не дают спать по ночам. А если засну, все равно вижу ее во сне. Я все так же люблю эту женщину. Мне страшно не хватает ее. Постоянно думаю о том, что сказал бы ей, представляю ее лицо. В разлуке с ней я испытываю самые настоящие муки ада.
Джеймс замолчал, последние слова походили на крик души. Обхватив руками голову, он изо всех сил сжал ее, стараясь не терять самообладания.
— Порой… порой думаю, что смог бы жить с ней, сделать над собой усилие и спать с ней, смотреть на нее, говорить, но не доверять, не открывать свое сердце, — Джеймс покачал головой. — Но понимаю, это не выход. В ночь перед тем, как она уехала, я пришел к ней в комнату. Говорил себе: что страшного, если я сейчас овладею ею? Она моя жена. Я имею на это право и могу взять ее с чистой совестью. Но, посмотрев на нее спящую, понял, что обманываю сам себя. Останься я тогда, и снова попал бы под ее чары.
— Ты не можешь доверить сердце женщине, предавшей мужа, — сказал Ричард. — Рано или поздно она погубит тебя.
— Знаю. Но что мне делать? — Джеймс повернулся и посмотрел на брата такими измученными печальными глазами, что сердце Ричарда сжалось от боли и сострадания. — Расстаться с ней навсегда? Надеяться, что когда-нибудь моя любовь пройдет? И желание тоже?
