– Дип, – сказала девочка.
– Да…
Тогда Неттл разглядел огни. Тепло просачивалось сквозь затворенные ставни, в домах было полно народа. Послышались приглушенные звуки песни и смеха. Но наверху на башне было страшно холодно.
– Армия Ульсиса, – заговорила Абигайль, – ждет своего часа, чтобы отправиться к небесам.
Неттл пожал плечами.
– У тебя все еще есть выбор, – продолжала девочка. – Ты правда веришь, что сможешь победить ее? Если она сама и не заберет твою душу, то отправит ее навечно в ад.
– Большая разница между тем адом и этим? – спросил он. – Я прожил всю свою жизнь в Дипгейте и ни разу не пожаловался. Даже Лабиринт не может быть хуже.
– Айрил бесконечна.
Сердце его сжалось. Абигайль сейчас там. Неттл хотел утешить ее, что там они по крайней мере будут вместе, но это было ложью. Тот, кто оказывается в Лабиринте, обречен навеки бродить в одиночестве по кровавым коридорам в поисках собственной души. Неттл больше не мог смотреть на дочь и поднял глаза к небу. Темная тень проскользнула над головой. Крылья? Рука потянулась к ножу.
– Не надо, – просила Абигайль.
– Не надо чего? – Он спросил так, будто не понял вопроса.
Она только крепче сжала его руку.
– Пожалуйста, па, не делай этого.
Неттл освободил руку.
– Не надоедай. Уходи. – Он чуть не сказал: «Иди нарисуй что-нибудь», и боль еще сильнее сковала сердце.
– Мне страшно, – сказала Абигайль.
Ему так хотелось взять дочь на руки и обнять, но он не мог.
– Не тебе решать.
– Пойдем домой, па.
– Зачем?
10. Секретное место
Спрятавшись за высокими церковными шпилями, из нагромождения крыш пробивалась заросшая плющом башенка. Когда-то украшенная арками макушка давно обрушилась, но горгульи, твари с львиными лапами, крыльями и клыками, все еще сидели, крепко вцепившись когтями в остатки каменных столбов. Плесень разъела их хмурые морды, пушистый мох покрывал крылья. Крошечные белые цветочки проросли из каждой трещинки между кривыми пальцами, но бесстрашные звери по-прежнему несли свою бессонную вахту.
Дилл уселся на опрокинутом камне, распустив крылья и грея перышки в теплых лучах заходящего солнца. Малюсенькие птахи порхали вокруг.
– Это оно?
– От тебя такая же тень, как и от этих. – Рэйчел стояла в обнимку с горгульей и погладила зверя по голове.
Дилл оглянулся на свою тень, и глаза начало щипать.
– Красный значит «смущенный», да?
Он чувствовал, как цвет сгущается.
Рэйчел глубоко вздохнула и уставилась мимо него, мимо каменных обломков и шпилей храма.
– Я на этой башне с самого детства не была. Мне позволяли без спросу бродить по храму, пока отец был здесь. Вот это всегда было моим любимым местом. – Она не спеша обошла ангела, смахнув пыль с равнодушной горгульи. – Тогда здесь было почище. – Девушка осторожно дотронулась до перьев. – И ты можешь на них летать?
– Мне запрещено. – Дилл сложил крылья.
– Но ты наверняка пробовал. Я бы попробовала.
– Кодекс это запрещает. Нас теперь защищают воздушные корабли, яды, убийцы. – Он сделал ударение на последнем слове. Рэйчел, даже если и заметила это, не подала виду.
– Они боятся, что ты попросту улетишь?
– Правила есть правила. – Дилл пожал плечами.
– Ничего глупее ты сказать не мог?
Дилл надулся. Рэйчел снова провела рукой по перьям ангела, и тот прижал их к спине еще сильнее. Его не раз одолевало желание летать, но священники рано или поздно узнали бы об этом. Им
– Мои глаза… – начал ангел.
– Красные.
– Зеленые, когда я чувствую вину или мне стыдно…
