— Не хотите ли присесть?
— Нет. Я хочу поговорить с вами. Наедине.
Она пожала плечами, поставила бокал на каминную полку и погасила сигару.
— Что ж, как вам будет угодно. Ступайте за мной. Эрит последовал за ней по коридору в библиотеку, где вдоль стен тянулись длинные ряды книг. Мягкое сияние лампы высвечивало разноцветные кожаные переплеты; поблескивало золотое тиснение.
Оливия подошла к столу в глубине комнаты и обернулась. В ее движениях было столько прирожденной грации и изящества, что у Эрита перехватило дыхание.
— Так что вы хотели сказать? Эрит невольно улыбнулся.
— Эта комната единственная во всем доме приводит меня в восхищение.
К его удивлению, Оливия улыбнулась в ответ. В ее теплой, искренней улыбке угадывалась нежная привязанность к владельцу библиотеки. Эрит испытал неприятное чувство. Нет, не ревность. Он никогда не ревновал. Да и к чему ревновать, когда его подозрения в отношении хозяина дома переросли в уверенность?
— Перри не особенно много читает. Он еще не успел заново отделать эту комнату.
— И вам это нравится, — тихо произнес Эрит. Он впервые увидел Оливию не в окружении кричаще безвкусной и чувственной роскоши, заполнявшей собой остальные комнаты дома. Строгий интерьер библиотеки подходил ей куда больше пышного вульгарного салона, где она казалась чужой.
Прислонившись к дверному косяку, Эрит окинул куртизанку внимательным взглядом.
— Да, — отозвалась Оливия.
Она опустила голову, и густые пряди ее волос вспыхнули бронзовым блеском. Эта женщина действительно была необычайно красива. А в это мгновение красота Оливии сияла еще ярче, потому что исчезла ее привычная погруженность в себя.
— В доме, который я нашел, есть библиотека. Оливия подняла голову, настороженность вернулась к ней.
— Так вы уже нашли дом? — В голосе Оливии не чувствовалось радости.
— Кое-что удалось подыскать. — Эрит не сказал, что послал целую армию слуг прочесывать Лондон в поисках подходящей резиденции, и что охота началась, как только он вернулся домой после их первой встречи.
Место он выбрал превосходное. Небольшой роскошный особняк на Йорк-стрит, уединенный и расположенный достаточно близко от дома Эрита. За долгие годы холостяцкого существования граф привык пользоваться неограниченной свободой, он давно забыл, что значит прятать содержанку от посторонних глаз. В объятиях восхитительной, неповторимой Оливии Рейнз его, без сомнения, ожидала масса удовольствий. Но Эрит приехал в Лондон, чтобы восстановить отношения с детьми, и не собирался идти на скандал, открыто афишируя связь с куртизанкой.
Знать бы только, насколько благоразумным оказался его выбор. Слух о том, что новым покровителем Оливии Рейнз стал лорд Эрит, уже обошел весь Лондон. За послеобеденным портвейном в Эрит-Хаусе графу пришлось отвечать на завистливые замечания близких приятелей, избегая укоризненных, сердитых взглядов Каррингтона. Как скоро эта история достигнет ушей более почтенных?
— Надеюсь, завтра вы переедете.
Будь у него выбор, он умчал бы туда Оливию прямо сейчас.
Она испуганно вздрогнула.
— Завтра?
— У вас есть возражения?
— Я не ожидала, что это случится так скоро.
Ее плавная речь, богатые интонации и ироничная манера разговора, достойная выпускника Кембриджа, завораживали. Неужели эта женщина поднялась с самого дна? Если это так, ей пришлось пройти огромный путь, чтобы научиться держаться с таким достоинством.
Эрит дернул плечом, стараясь принять равнодушный вид, что было полнейшим притворством.
— Я из тех мужчин, что быстро принимают решения.
— Ясно. — Губы Оливии дрогнули в знакомой кривой усмешке.
— Утром я пришлю свою карету, чтобы отвезти вас в новый дом, а позднее, вечером, заеду к вам обсудить наши планы. Возможно, послезавтра мы съездим на аукцион «Таттерсоллз» и выберем для вас лошадей. Думаю купить двух упряжных и одну верховую. Я уже позволил себе заказать вам экипаж; смею надеяться, вы его одобрите.
— Весьма предусмотрительно, милорд, — с нескрываемой иронией заметила Оливия. — Вы останетесь на ужин завтра?
Они оба понимали, что речь идет не только об угощении. Эрита обдало волной жара.
— Спасибо. С радостью.
«О да, вне всякого сомнения».
К чему ждать? Пока что те невинные вольности, которые позволяла Эриту его несговорчивая любовница, едва ли заставили бы негодующе поднять брови даже стыдливых девушек на выданье в респектабельном «Олмаке», этой твердыне благопристойности. А впрочем, не совсем так. Оливия Рейнз была докой по части двусмысленностей. И губы Эрита все еще горели от единственного поцелуя, вырванного у нее едва ли не силой.
От жаркого, властного и такого короткого поцелуя.
Чертовски короткого.
Целуя Оливию, Эрит ощутил вкус ее гнева. И удивления. Она не пожелала ответить на его поцелуй, но, прижимаясь губами к ее пылающим губам, Эрит почувствовал, как вспыхнули и обратились в пепел все его сомнения, вся злость и досада. Даже нескончаемая, тупая боль, горечь и застарелая вина, терзавшие его долгие годы, исчезли, развеялись, как дурной сон. Лишь ценой огромного усилия ему удалось заставить себя прервать тот обжигающий поцелуй.
Это мгновение решило судьбу мисс Рейнз. Эрит отбросил сомнения: Оливия должна принадлежать ему. Она одна способна принести ему исцеление.
Эриту захотелось поцеловать ее снова. Выпрямившись, он ступил на красно-синий турецкий ковер. Оливия насторожилась, словно лань, почуявшая хищника.
— Милорд, я говорила вам о правилах, которые действуют в этом доме. — Ее пальцы вцепились в деревянный край столешницы.
Эрит с радостью отметил, что строптивая мисс Рейнз далеко не так хорошо владеет собой, как хочет показать. Он уже не чувствовал себя таким беспомощным перед ее неодолимой притягательностью.
Он и не подумал замедлить шаг.
— Я могу подождать до завтра, чтобы получить… удовлетворение. — Эрит почти промурлыкал последнее слово. — Но как насчет поцелуя авансом?
Оливия в гневе вздернула подбородок. — Полагаю, мне следовало высказать свои требования к любовнику более определенно.
— Я весь внимание, мадам, — вполголоса проговорил Эрит и, подойдя к столу, неторопливо оперся ладонями о крышку стола, заключив Оливию в капкан. Он не прикасался к ней, но теперь она едва ли смогла бы вырваться. — Я весь обратился в слух.
Без тени смущения Оливия посмотрела на брюки Эрита, туда, где ткань топорщилась, выдавая откровенное вожделение. Эта женщина не была невинной простушкой, и Эриту это нравилось.
— Я не целуюсь, милорд. — Голос Оливии звучал глухо, ее хриплое контральто отдалось эхом в груди Эрита. — По крайней мере, не в губы.
Граф наклонился, вдыхая пьянящий аромат куртизанки. О, эта женщина великолепна.
— Но меня вы поцелуете. Ее губы упрямо сжались.
— Нет. Это, милорд, одно из моих условий. Я распоряжаюсь своим временем, храню верность своему покровителю, однако не целуюсь.
Эрит почти касался губами нежной белой шеи Оливии. Из ее строгой прически выбилась непослушная прядь. Граф протянул руку, желая отвести локон.
Куртизанка настороженно замерла.
