Оливия. Надеюсь, ты будешь счастлива.
Резко повернувшись, он пошел к двери. Оливия безвольно уронила протянутую руку. Джулиан взялся за ручку и замер.
Он стоял, повернувшись к ней спиной, но Оливии не нужно было видеть его лицо, чтобы догадаться: Эрит ждал, когда его окликнут. Ей хотелось остановить его, отказаться от своих жестоких слов, но она до боли сжала губы, заставив замолчать глупое, надломленное сердце. Волна горечи и отчаяния захлестнула ее.
Помедлив еще мгновение, Джулиан повернул ручку и скрылся за дверью. Оливия услышала приглушенные голоса, доносившиеся из холла. Похоже, Килмор действительно ждал их.
Оливию охватил мучительный стыд. Несмотря на все свои дерзкие речи, она вела себя как шлюха. Минуту назад она храбро бросала Эриту вызов, а сейчас чувствовала себя бесконечно одинокой и покинутой. Лишь объятия Джулиана могли принести ей покой, заполнить мертвящую пустоту в груди.
Но его нежные руки никогда больше не обнимут ее.
В дверях показалась Сорайя. В ее больших серых глазах светилось сочувствие.
— О, моя дорогая.
— Граф ушел?
— Да.
Оливия попыталась изобразить безразличие, хотя сердце ее разрывалось от боли.
— Я рада.
— Ох, милая, тебе ни к чему притворяться. — Сорайя подбежала к подруге.
Оливия сдавленно всхлипнула.
— Нет.
Из глаз ее хлынули слезы, Оливия надрывно, отчаянно зарыдала. Невыносимая боль оглушила ее, накрыла черной пеленой. Смутно, словно сквозь сон, она почувствовала, как Сорайя обнимает ее, шепча бессмысленные слова утешения.
Глава 29
Оливия вынесла тяжелую бадью за дверь кухни и выплеснула грязную воду на цветы плетистой розы, обвивавшие стену ее прелестного, чисто выбеленного домика. В этот чудесный августовский вечер сладкий цветочный аромат разливался в воздухе, словно благословение небес.
Выпрямившись, она устало вздохнула и бросила рассеянный взгляд на изящные чугунные ворота. На липовой аллее, ведущей к дому, показался всадник на крупной серой лошади. Теплые закатные лучи расцветили золотом верхового и его коня.
Сердце Оливии пустилось вскачь, пальцы вцепились в ручку бадьи, так что костяшки побелели. Оливия застыла, охваченная смятением и страхом.
— Лорд Эрит, — произнесла она с напускным спокойствием, когда всадник приблизился достаточно, чтобы услышать приветствие.
Конечно, это был Джулиан. Оливия узнала графа прежде, чем смогла разглядеть его лицо, по легкости, с которой тот держался в седле, и по щегольски сдвинутой набок шляпе.
Она знала, что после их страстного прощания Эрит не смирится с разрывом и станет ее разыскивать. Обретя убежище в этом уединенном домике, она поначалу не находила себе места от волнения. Оливия ждала, что Джулиан явится за ней и, как герой баллады, похитит, перекинув через луку седла. Но шли дни, тянулись недели, а Эрит все не появлялся.
И вот он нашел ее, да поможет ей Бог.
Эрит снял шляпу и без улыбки поклонился, словно приветствуя светскую даму.
— Оливия.
Сердце Оливии сжалось: она вспомнила свою последнюю встречу с Джулианом. Он подарил ей упоительное, немыслимое наслаждение, а потом безжалостно бросил, разбив ей сердце.
На мгновение воспоминание о свидании в библиотеке герцога Килмора встало между ними, сверкающее и острое, как новенький клинок.
Стряхнув наваждение, Оливия выставила перед собой, словно щит пустую деревянную бадью.
Что подумал Джулиан, увидев ее? Оливия похолодела от ужаса и унижения. Сейчас в ней трудно было узнать прежнюю элегантную, блистательную Оливию Рейнз, сияющую звезду полусвета. После целого дня, проведенного за варкой варенья, ее выцветшее полотняное платье и передник измялись, покрылись пятнами. На ногах ее красовались простые рабочие туфли. От работы в саду нежные руки Оливии загрубели, а на коже появились веснушки (когда-то она потратила годы, чтобы их вывести). Вдобавок губы ее были липкими от варенья.
Как бы ей хотелось безразлично отмахнуться от того, что подумал о ней Джулиан, но рука ее сама собой взлетела вверх, неловко поправляя волосы, небрежно собранные в узел на затылке. День выдался жаркий, выбившиеся из прически пряди липли к влажной шее и щекотали щеки.
Она выглядела замарашкой, а Джулиан, как всегда, безукоризненно элегантный, был одет по последней моде.
Лондонский денди и деревенская простушка. Едва ли можно было себе представить более разительный контраст.
Высоко вскинув голову, она с вызовом посмотрела на Эрита, что далось ей нелегко, ведь сердце ее стучало, как молот, а кожа от волнения покрылась мурашками.
— Что тебе нужно? — нелюбезно поинтересовалась она, зная, что Джулиан мог явиться к ней только по одной причине: он желал вновь заполучить ее в свою постель. Она поежилась под его пристальным взглядом, словно пугливая молодая кобылица, и едва удержалась, чтобы не вытереть липкий рот рукавом жестом уличного мальчишки.
— Ну, ты и заставила меня поплясать, — беззлобно заметил Эрит.
В его позе не чувствовалось напряжения. Рука, сжимавшая шляпу, свободно висела вдоль тела. Легкий ветерок играл его густыми черными волосами. Глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, сверкали серебром.
Кровь бросилась Оливии в лицо. Какая несправедливость, что Эрит явился без предупреждения, разрушив покой, который ей с великим трудом удалось обрести. Впрочем, если быть честной, это была лишь видимость покоя. Расставшись с Джулианом, Оливия жила с чувством, что ее сердце вырвали из груди и, растоптав, швырнули в ледяную реку.
Будь проклят Джулиан за то, что ее нашел. Теперь ей придется начинать сначала долгую, мучительную битву с собой, пытаясь его забыть. Похоже, эту битву она уже проиграла, несмотря на все свои старания.
— Это Килмор сказал тебе, где я?
Оливия жила в кентском поместье, полученном Килмором в наследство от дальнего родственника год назад. Когда разъяренный Эрит выбежал из особняка герцога, Сорайя и ее знатный супруг предложили своей гостье укрыться в этом уединенном домике. Оливия с благодарностью согласилась: ей хотелось отгородиться от мира и пожить затворницей, пока не утихнет душевная боль. В Лондоне было слишком много мест, где она могла случайно столкнуться с Эритом. Или, что еще страшнее, Джулиан стал бы преследовать ее, крича о своей любви, растравляя ее рану.
— В конечном счете, да. — Губы графа сжались в тонкую линию. — Но только после того как я сам выяснил, где ты прячешься.
Знакомый чарующий звук его голоса отозвался дрожью в теле Оливии. На мгновение она сомкнула веки, вспоминая, как этот голос шептал ей слова любви.
Открыв глаза, она заметила, как во взгляде Джулиана мелькнуло понимание, словно он прочитал ее мысли.
Конечно, он догадался. Эрит успел хорошо ее изучить, хотя их связь и оборвалась так быстро.
Джулиан продолжил, словно их короткого безмолвного диалога вовсе не было:
