Кэндзи стало стыдно, и он поспешил сменить тему разговора.
— Вы не вернулись на Гавайи? — спросил первое, что пришло на ум.
Он представления не имел, почему Умеко хотела встретиться с ним. Будь он на ее месте, он вряд ли бы захотел видеться с друзьями отца, которые и пальцем не пошевелили, чтобы предотвратить его смерть.
— Мы вернулись ненадолго. А потом мужа перевели в токийский филиал компании. Сразу после похорон отца, — ответила Умеко, едва сдерживая слезы. — Что случилось с вашим глазом? И с волосами? По-моему, вы не были седым… Я с трудом узнала вас.
Кэндзи смущенно дотронулся до повязки на глазу.
— Это долгая история.
— Вы должны мне все рассказать.
Умеко отошла, чтобы Кэндзи смог купить сигареты.
— Вы сейчас заняты? Может быть, выпьем кофе?
Она, казалось, не просила, а умоляла. Кэндзи пришлось согласиться, хотя он не мог ума приложить, о чем говорить. Глядя на нее, Кэндзи терял дар речи. Судя по одежде и драгоценностям, Умеко была богатой женщиной со вкусом. О чем же им говорить?.. Но он вспомнил Доппо.
— С удовольствием.
— Два кофе, пожалуйста. Со сливками и сахаром, — заказала Умеко.
Кэндзи огляделся. Они сидели на верхнем этаже магазина. Умеко сказала, что любит это место. Кэндзи не мог понять, как здесь можно провести и час. Все вокруг казалось ярким и воздушным. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Интересно, что думают о нем сидящие вокруг женщины? Что он здесь совершенно не к месту?.. Что он встречается с женщиной слишком молодой, слишком хорошо одетой и слишком красивой для него?..
Кэндзи вытащил сигарету, распечатав пачку.
— Не возражаете, я закурю?
— Нет, конечно, курите, — ответила Умеко, подвигая тяжелую стеклянную пепельницу.
Кэндзи глубоко затянулся и выпустил идеально круглое колечко дыма. Немного повисев над головой, оно растаяло.
Умеко, похоже, хотела о чем-то поговорить, но не решалась.
— Можно мне сигаретку?
— Конечно.
Улыбнувшись, Кэндзи подтолкнул ей пачку.
— Доппо говорил, вам не нравится, что он курит.
— Мне не нравились многие привычки отца, — закашлявшись, согласилась она. — Теперь я понимаю, что надо было меньше его пилить.
— Но дочери для того и нужны. Разве нет? Чтобы ругать отцов за вредные привычки. Доппо знал, что вы его очень любите.
Кэндзи улыбнулся.
— Правда? — в ее голосе звучала надежда.
Умеко не винила его в смерти отца, вдруг понял Кэндзи, ей просто нужно было услышать эти слова.
— Боюсь, он так и не понял, как сильно я его любила.
— Он это знал. Доппо постоянно о вас говорил и очень гордился. На самом деле Доппо хотел переехать на Гавайи только для того, чтобы жить рядом с вами, Умеко. Он всем, с кем встречался, обязательно рассказывал о вас. А он знал очень много людей. И ему было сложно расстаться с друзьями.
— Но все же расстался…
— Да, расстался…
Наклонившись над столом, Умеко заговорила шепотом, ее волосы попали в пепельницу, но Кэндзи не посмел их откинуть:
— Знаете, я до сих пор разговариваю с ним.
— Разговариваете?! — воскликнул Кэндзи пискляво, как ему показалось.
— Два кофе.
Официант целую вечность расставлял чашки, кувшинчике молоком и сахарницу. Кэндзи терпеливо ждал несмотря на то, что ему хотелось скорее продолжить беседу.
— Вы разговариваете с ним? — снова спросил он, когда ушел официант.
Кэндзи хотел знать подробности. Он постоянно думал, не сошел ли с ума. Особенно после реакции Ами на признание, что Доппо навещал его.
— Не знаю, слышит ли он, но я часто говорю с ним. — Умеко снова затянулась.
— И вам кажется, он в этот момент в комнате? — Кэндзи едва мог сдерживать волнение в голосе.
Подумав, Умеко ответила:
— Иногда да. Хотя муж не верит. Он даже запрещает говорить мне на эту тему. Я ни с кем не делюсь.
— Не представляете, как я рад, что вы решили поделиться со мной! — воскликнул Кэндзи, схватив ее за руки и не заботясь больше о том, что подумают женщины, сидящие за соседними столиками. — Я просто счастлив, что мы сегодня встретились. Последние недели я почти уверился, что схожу с ума. Точнее, меня пытались в этом убедить. Понимаете, я тоже вижу вашего отца. Разговариваю с ним. И он дает мне советы.
Умеко открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Кэндзи не дал ей вымолвить и слова.
— Какие советы — не важно! Не в этом суть. Важно то, что я игнорировал их. Я позволил другим людям влиять на мои мысли. Знаю, что не должен был. Столько времени прошло зря… Но теперь… Я наверстаю упущенное.
Он поправил повязку на глазу.
Похоже, Умеко передался его энтузиазм. Она быстро вытащила из сумочки красную пластмассовую коробочку и пододвинула ее к Кэндзи. А потом заговорила на одном дыхании:
— Чуть не забыла. Вот почему я хотела встретиться с вами.
Сгорая от любопытства, Кэндзи открыл коробочку. На красном бархате лежала золотая медаль с цепочкой. Он достал ее. Медаль святого Христофора.
— Медаль Доппо?
— Он бы хотел, чтобы она была у вас, — сказала Умеко, впервые улыбнувшись за всю их встречу.
— Я не могу ее взять.
Кэндзи отодвинул коробочку.
— Нет, теперь она ваша. Я нисколько не сомневаюсь, отец хотел бы подарить медаль именно вам, Кэндзи. Поэтому я вас и искала. Отец вас очень любил. Много рассказывал… А если бы он сейчас был здесь, я точно знаю, что бы он сказал… Он бы сказал: слушай свое сердце. Не позволяй другим сбить тебя с пути. Будет трудно, но никогда не теряй надежды!..
— Спасибо. — Кэндзи сжал ее руку.
Они допили кофе, не сказав больше ни слова.
Глава 20
Сортировщики, увидев Кэндзи, побросали работу. Сога заговорил первым:
— Добро пожаловать, Ямада-сан! Мы очень вам рады!
Кэндзи споткнулся в дверях, пораженный теплым приемом. Сога схватил его, словно инвалида, за локоть костлявыми артритными пальцами и, еле волоча ноги, провел прихрамывающего Кэндзи внутрь.
