– Не беспокойтесь, это лишь минутная слабость. Простите меня. Всё, мне уже лучше, я в порядке. Могу я взять на себя смелость попросить вас подвезти меня?
– Разумеется, – я помешкала. – Мы направлялись в противоположные стороны, но, если вы не очень спешите, можете проехаться со мной до деревни. Возможно, нам удастся найти мастера, который с помощью запасных штуковин сможет восстановить ваш велосипед. Я слышала, – тут я глубокомысленно покивала головой, – эти парни умеют творить настоящие чудеса.
– Спасибо за беспокойство, но будем смотреть правде в глаза. Единственная часть, которая подлежит восстановлению, – это клаксон, его я сохраню в память о своём верном друге. Позвоню из ближайшей телефонной будки и договорюсь, чтобы забрали его останки, – Пурпурно-Жёлтые Носки вновь выудили из кармана необъятных размеров платок.
Иной более склонный к сочувствию, чем я, каким-нибудь сердечным жестом наверняка выразил бы утешение: обнял за плечи, понимающе пожал руки или проделал ещё что-либо в том же духе. Я же продолжала стоять истукан истуканом, теребя пуговицы на кофте.
– Прошу прощения! – Носки ещё раз шумно всхлипнули. – Если вы готовы, можем отправляться в путь. Я бы предложила вам посадить меня за руль, но, как гласит старая поговорка, если сразу не сядешь на взбрыкнувшую лошадь – никогда не сядешь. Вперёд!
Автомобиль раздражённо завыл, когда я делала разворот, но при подъёме в гору артачиться, как ни странно, не стал. Я выжала сцепление, прекрасно сознавая, что Пурпурно-Жёлтые носки скрупулёзно подсчитывают очки за и против. В конце поездки моя новая подруга, наверное, выдаст подробную оценку моих действий.
– Куда? – спросила я.
– Здесь недалеко. Большой дом на вершине холма, в четверти мили от церкви и домика священника. Надо свернуть налево, въехать в железные ворота и по гравиевой дорожке…
Моя нога вдавила педаль тормоза.
– Эй, полегче! Вам знакомо это место?
– Отчасти. Я там живу.
– Так вы мисс Элли Саймонс?! Провидение вновь приложило руку. Я прибыла по вашему объявлению, опубликованному в последнем номере местной газетёнки «Дейли споуксмен».
– По моему объявлению?!
– Ну вам же нужна домработница? Скажу начистоту, опыта у меня никакого, я даже не представляю, что надо делать, но если вам требуются умение трудиться, преданность, выносливость и честность, то я, Доркас Критчли, к вашим услугам.
За проделкой с объявлением, естественно, скрывался Бен. После того как, вернувшись домой, я познакомила его с Доркас, он признался, что звонил в газету, когда я спустилась вниз утром перед нашим возвращением в Лондон. Он так обрадовался успеху своей затеи, что вполне благодушно встретил сообщение о проколотой шине и нескольких царапинах на кузове. Изумлённо бормоча, как, мол, быстро откликнулись на объявление, Бен отправился варить кофе. Я последовала за ним под предлогом повесить пальто нашей новоявленной служащей.
– Жалование я не указал, – он понизил голос: – Сначала прощупаем её запросы. Жизнерадостная, похоже, особа. Но я бы не стал принимать на веру то, что лежит на поверхности. Большинство грабителей банков тоже весьма жизнерадостные типы. Попроси у неё рекомендации.
– Бен, к чему такая подозрительность? Сколько грабителей банков стали бы слезать с велосипедов, чтобы помочь застрявшему автомобилисту? У меня такое чувство, что, будь у неё возможность, она разобрала бы твою машину по винтику и собрала бы из неё конфетку. Будь паинькой, и, может, я одолжу тебе мисс Критчли, когда покончу с уборкой.
– Это ещё зачем? Она же не авторучка.
– Берегись! – прошипела я. – А то заразишься человечностью.
Помимо Джилл, у меня никогда не было подруги. Но с Доркас всё обстояло иначе. Решение оставить её не имело никакого отношения к рекомендациям и прочей ерунда. Дело не только в том, что Доркас с первой же минуты принялась помогать мне, не жалея себя, но и в том, что под внешне грубоватой оболочкой скрывалась душа, столь же ранимая, как и у меня. А её речь и манеры мне были просто приятны. Я не сомневалась – мы прекрасно уживёмся под одной крышей.
Доркас извлекла из сумки огромный конверт, в котором лежала отпечатанная на трёх страницах рекомендация, и объяснила, что по профессии она преподаватель физкультуры. До недавнего времени работала в академии Мириам – привилегированном интернате для девочек, расположенном на побережье в пятнадцати милях отсюда. Прежняя директриса недавно вышла на пенсию, и её место заняла мрачная молодая особа, которая вознамерилась увеличить часы на преподавание греческого за счёт физкультуры.
– Форменное безумие! Бедные девочки и так проводят всё время в четырёх стенах. Это же губительно сказывается на здоровье! Неделю назад я с ней окончательно разругалась и решила уволиться. Впрочем, у меня есть кое-какие сбережения, чтобы протянуть некоторое время. Расстались мы, правда, вполне дружески, даже пожали друг другу руки, но работать с ней я больше не желаю. Это не приведёт ни к чему, кроме постоянных ссор.
– Она дала вам блестящую рекомендацию.
– Боюсь, не стоит придавать этим бумажкам слишком большое значение. Эта женщина и знала-то меня всего четыре недели, правда, в моём деле имелась не одна благодарность. Там в конверте есть ещё имена и адреса банкира и священника. Они охотно поделятся своими сведениями обо мне.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась я. – Пусть мужчины сколько угодно подшучивают над женской интуицией, но я вас беру. Разумеется, если вы ещё желаете остаться, поглядев на состояние дома.
Доркас очень походила на добрую лошадь, расплывшуюся в улыбке.
– Никогда не пасовала перед трудностями. Есть только единственное затруднение – не могу обещать, что останусь навсегда. Наверняка скоро начну скучать по хоккейному полю. Но пока есть самая тяжёлая
