помнится, когда я вошла в лифт, Эрнестина была наверху. А если она услышала, что лифт поднимается, и каким-то образом его застопорила?
– Младенец! – Бинго приблизился к кровати с таким видом, будто это был стол в зале заседаний совета директоров. – Член самого непроизводительного слоя общества и все-таки… довольно милый.
– Детки даже симпатичнее щеночков. – Марджори Задсон обвила вундеркинда пухлой рукой.
– Я ревную! – Валисия поделила свою лучезарную улыбку между Беном, примостившимся на краешке постели, и мной. – Ожидание начала новой жизни. Что может быть невероятнее?
– Да-да! – Слово это прозвучало будто коллективный вздох. А у меня вдруг возникло наистраннейшее ощущение, будто ребенок этот – общий. Обведя взглядом лица собравшихся, я почувствовала себя удивительно уютно. Во мне стремительно нарастала уверенность, что происшедшее в лифте – глупая случайность и меня вычеркнули из списка самых ненавистных людей. Грустно только, что именно гибель Мэри Фейт сплотила нас, чуть ли не породнила. Не может быть, чтобы среди нас, в этой комнате, находился убийца…
– Дорогой… – обратилась я к Бену, когда мы остались одни. – Шериф уже приходил? Что он сказал? Мне кажется, от меня что-то утаивают.
Он поправил поднос на моих коленях и дотронулся до розы в кувшине.
– Элли, я хочу, чтобы ты доела тост и выпила травяной отвар.
– Да, милый! – Могла ли я отказать? Валисия Икс, Пипс и Джеффриз – все наперебой предлагали мне принести все, что я пожелаю, но Бен отстоял свое неотъемлемое право приготовить пищу для любимой жены, сраженной приступом ипохондрии. На манер священника, слагающего с себя обет безбрачия ради высшего призвания, он попросил мисс Икс освободить его от клятвы не приближаться к плите до финального обеда. И что самое удивительное – Бинго поддержал его призыв, и спустя пятнадцать минут мой голод был утолен. Жаль, что того же нельзя было сказать о моем любопытстве.
– Так как насчет шерифа?.. – я с надеждой заглянула в задумчивые глаза любимого.
– Это из-за него не хватились тебя раньше. Шериф застал Пипса врасплох, и старик начисто забыл о генераторе. – Бен поудобнее устроился на краю постели и достал из кармана бумажку – как оказалось, письмо Примулы Трамвелл. – Любимая, должен признаться, я внес кое-какие изменения в этот рецепт. В саду не нашлось некоторых компонентов, и вместо эля я использовал яблочный сидр – обнаружил его в холодильнике. По данному вопросу существуют разногласия, но я считаю сидр предпочтительнее, особенно в твоем положении. Что же до настаивания отвара под солнцем – как ты понимаешь, для этого не было времени; однако я убежден, что, подогревая на медленном огне…
– Бен! – Я вцепилась в поднос. – Шериф уже арестовал Теолу Фейт?
Он вмиг помрачнел.
– Да.
– Что ж, значит… вот оно как.
– Солнышко…
– Знаешь, мне даже легче стало, честное слово.
Переставив поднос на тумбочку, Бен погладил мои волосы.
– Тебе незачем притворяться. Сегодня утром, во время заседания, мысли мои были далеки от обсуждаемого вопроса: с какой ложкой следует подавать рубленые почки. Я клял себя за то, что допустил весь этот ужас, за то, что привез тебя сюда… И внезапно вспомнил седьмую главу брошюры 'Мамочка, в доме незнакомец'.
– О да, насчет упражнений, которые должен выполнять будущий отец, чтобы укрепить свои родительские мышцы. Можно подумать, это ты у нас вынашиваешь ребенка.
– Вот именно, Элли! На долю секунды я вдруг стал тобой и понял, почему ты так хотела, чтобы этим мерзавцем оказался кто угодно, лишь бы не Теола Фейт.
– Спасибо, – произнесла я со вздохом, в котором смешались печаль и радость. Прижавшись к Бену, я втянула восхитительно уютный травяной запах, исходивший от него; пальцы мои пробежались по его шелковистым волосам, ощутили биение его сердца. Какое счастье! Мы живы, все трое!
– Бен, а тело Мэри нашли?
– Пока нет.
– Но тогда как… – я отстранилась от него, – как же они могут быть уверены, что она мертва? Что, если ударной волной ее выбросило за борт и отнесло течением? Вдруг она жива? Ее ведь могло прибить к плотине или же…
– Элли…
– Да-да, я понимаю.
– Пипс позвал нас всех – кроме тебя и Эрнестины – в Красную комнату, чтобы послушать, что скажет шериф. Был найден будильник, использованный в роли часового механизма. Лаверна Гиббонс, проживающая с Теолой на правах экономки, отказалась отвечать, где вчера была ее хозяйка, и потребовала встречи с адвокатом.
– Что же сказала в свою защиту сама Теола?
– Если верить шерифу, ничего – сплошная бравада.
– А как, по его мнению, должен вести себя человек, когда его обвиняют в убийстве? – язвительно заметила я.
– Элли, он же не пытается ее засудить. Ты бы его видела, бедняга совсем посерел. Грязный Ручей – отнюдь не логово пороков! И не сомневайся, шериф вовсе не забыл о правах обвиняемой. Несколько раз он повторил, что, поскольку Теола Фейт арестована по обвинению в убийстве, она имеет право на предварительное слушание, прежде чем предстать перед судом.
– Где она сейчас?
– В полицейском участке, пока не будет назначен залог, что, очевидно, случится завтра.
– Ну что ж. – Я села и откинула назад волосы. – Не могу же я вечно лежать здесь и грустить. А разве ты не должен сейчас готовиться к последнему раунду соревнования – Финальному Обеду?
– Да, наверное. – Бен встал.
– Что-то не слышу особой радости. Нервничаешь?
– Когда я думаю о том, что вам с малышом пришлось пережить в застрявшем лифте, то все мысли о Кулинарах куда-то улетучиваются.
Я улыбнулась ему:
– Мы тебя любим, папочка.
– И у тебя ничего не болит?
– Нет, конечно. – Незачем упоминать о царапине на спине. Я знала, где заработала ее: прижимаясь к дверной ручке в комнате Марджори Задсон, пока уговаривала Эрнестину отдать мне эти треклятые ножи. Чтобы сделать Бену приятное, я согласилась еще немножко поваляться.
Когда он ушел, в наступившей тишине я почувствовала себя так уютно, будто погрузилась в мягкий кокон его любви. Подкрался сон, но затем отступил – словно морской прилив, затеявший со мной игру в 'салочки'… Детские ножки увязают в песке… липкий ил проникает между пальцев. В свой первый приезд в Мерлин-корт я провела немало чудесных часов на пляже. Мое пребывание там вовсе не было сплошным ужасом, в отличие от визита Мэри к ее чудовищной двоюродной бабушке Гуинивер.
Внезапно тишина превратилась в ожидание. Чего – я не имела понятия, но знала одно: судя по тому, как настороженно замерли тени и съежилась у стен мебель, комната тоже это почувствовала. Мешали задернутые занавески. Меня пронзило безумное ощущение, будто за окном кружит взбудораженная стая вопросов и ответов; я слышала хлопанье их крыльев, стук клювов по стеклу… Неужели это из-за того травяного отвара? Примула Трамвелл подчеркивала его успокаивающий эффект, но ничего не сказала о сопутствующем всплеске фантазии, а Бен, кажется, даже уменьшил его действенность…
– Послушай, – обратилась я к окну, – ответы на главные вопросы уже получены. Теола Фейт убила свою несносную дочку, дабы положить конец шумихе вокруг своего имени. И я ничуть не тревожусь за наших улетучившихся кандидатов. Гроггам и Клаксонам было велено уехать, а Брауны предпочли кулинарии романтику. Остается единственная загадка: каким образом они покинули остров, – поскольку ответа на этот вопрос я не знаю.
А кто… что это стучит?
