– Элли? – Эрнестина приоткрыла дверь. – Ну как вы?
– Рада вас видеть. – Тыквенный брючный ансамбль снова превратил ее в милую женщину, с которой я познакомилась в вечер нашего приезда.
– Я на минуточку, всего лишь хочу поделиться с вами одной новостью – только что я разговаривала с Бинго. Вы были правы: он действительно стащил ножи и спрятал их сперва под полом в своей комнате, а вчера вечером перепрятал в комнате Марджори. От страха, понимаете; мальчик вовсе не хотел, чтобы ее в чем-то обвинили. Он собирался попозже их забрать.
Ее лицо дышало беззащитностью.
– Бинго хотел нагнать на меня страху. Ему здесь не нравится, он хочет, чтобы мы уехали. Вы не поверите, Элли, но мой мальчик не хочет становиться Кулинаром! Говорит, что больше всего на свете ему хочется быть просто ребенком. Одного не пойму: почему он прямо мне этого не сказал? Ведь мы с папой желаем ему только добра.
– Не сомневаюсь. – Мне вспомнилось, как Бинго пытался спрятать свой провиант в птичьем гнезде. Надеялся ли он в душе, что ножи найдут?
– Бинго сейчас с мисс Икс, отправился поставить ее в известность, что хочет выбыть из игры. А это означает, – Эрнестина нацепила очки, – что соревнование продолжится между вашим мужем и Марджори Задсон.
Потирая все еще побаливавшую спину, я переваривала это известие, как вдруг в дверь снова постучали и на пороге возникли Джеффриз и Пипс. Чепчик карлицы съехал набок, кудряшки спутались. Она вкатила в комнату телевизор.
Пипс держал в руках две коробки: одна большая пластиковая, а сверху – маленькая картонная.
– Полагаю, часы посещений закончены! – Джеффриз ловко обогнула Эрнестину. – Мы с Лысачком подумали, вдруг вам захочется посмотреть какой-нибудь фильмец по видику.
– Как мило с вашей стороны! Но право же, не стоит так меня опекать!
Ответа не последовало. Они сосредоточенно втыкали вилки в розетки и устанавливали технику. Несколько мгновений спустя телевизор уже смотрел на меня, а я сидела в постели. Вообще-то я бы предпочла вздремнуть. Но такое обхождение…
– Ну вот! – Пипс приковылял к кровати и сунул мне в руку пульт. – Нажмите красную кнопочку – и все!
– Спасибо.
Больше я ничего сказать не успела, ибо лицо Джеффриз исказила гримаса и, метнувшись через комнату, она отдернула гардину и распахнула окно. В комнату впорхнул голубь. Значит, то были не галлюцинации! Я действительно слышала шелест крыльев и стук клюва.
– Временами эта птица, как и все мы, забывает свое место и отказывается заходить с черного хода. – Джеффриз поймала голубя. – Пожалуй, унесу его отсюда.
– Нет-нет, пожалуйста! – взмолилась я. – Не уносите! Мы с ним вместе посмотрим кино.
Я нажала на красную кнопку… В комнату хлынул поток музыки, а вместе с ним – волна ужаса. Экран подернулся пеленой тумана, который в следующий миг рассеялся, будто по мановению волшебной палочки, являя взору полную луну, нависшую над замком, построенным в лучших традициях готики. Под каменными стенами темнела вода. Оглушительный грохот барабанов – парадная дверь распахивается, и зритель оказывается в мрачном холле, обшитом деревянными панелями. Фильм черно- белый.
Дыхание мое прервалось, когда по лестнице спустился надменный дворецкий с лакированными волосами и нарисованными усами. В руке он сжимал свечу.
– Дамы и господа, – торжественно изрек он, – как ни горько мне быть глашатаем дурных вестей…
'Печальный дом'! Ощущение было весьма своеобразным: находиться здесь, в этой спальне, – и в то же время внизу, в Красной комнате, вместе с Теолой Фейт, которая как раз подошла к очкастому школьнику, увлеченно рисующему пальцем на стене.
– Джеральд, деточка! Опять играешь в пиратов?
Парень надул губы:
– С чего это вы взяли?
Нежные локоны, щечки с ямочками – Теола и в самом деле очаровательна.
– Джерри, до чего же ты несносный ребенок! Ты же забрызгал кровью этот миленький коврик! Нельзя прикалывать людей ножами к стене, будто к доске объявлений. Если и дальше так пойдет, скоро уже не останется места для картин.
– Просто вы не хотите, чтобы мне было весело.
– Что за ерунда! Ты прекрасно знаешь: я не хочу вести себя как злобная мачеха, но тебе следует покончить с этими играми – иначе у нас совсем друзей не останется. И все потому, что твой дорогой папочка вычеркнул нас с тобой из своего завещания.
– Есть идея получше? – хитро улыбнулся мальчишка.
Теола обогнула Джерри и чмокнула его в макушку.
– Думаю, нам пора наведаться в ночной клуб, где я когда-то работала. Был там раньше один вышибала по имени Джо – вдруг присоветует, как нам лодку поджечь.
Мне стало дурно, но надо было смотреть. Вот и сцена в ночном клубе, увидеть которую я мечтала всю жизнь. Тесно заставленная и задымленная комната, кишащая мордастыми типами в кричащих костюмах. Музыка становилась все громче, увлекая меня к круглой вращающейся сцене, где приплясывали длинноногие хористки с перьями в волосах. Третья справа – та, что все время спотыкалась, раскидывая руки, как в 'Лебедином озере', – и была моя милая мамочка.
Я не могла поверить, что снова ее вижу. Ах, если бы она посмотрела на меня! Мне хотелось сказать ей, что сбиваться с шага – это очень даже мило, но она уже уехала на крутящейся сцене. А я не знала, как застопорить это чертово видео… Внезапно я почувствовала, как внутри меня что-то шевельнулось.
– Мама! – заорала я что есть духу. – Малыш зашевелился! Я уверена, хотя это совсем не так, как я ожидала. Так нежно, так мило. Словно трепетание крыльев, как будто бабочка бьется в ладошке.
Мама не появилась, но всплыло нечто иное – воспоминание о чьих-то словах. Но неужели я ошибалась… если только гадалка Шанталь не была права от первого до последнего слова. Усевшись в постели, я не сводила глаз с экрана, и мама наконец-то посмотрела прямо на меня – но тут сменилась мизансцена. Правда обрушилась на меня вместе с бурной оркестровой музыкой, в то время как дождь и ветер атаковали стены Печального дома. Восторг обуял меня; казалось, тело мое наполнили гелием и я вот-вот взлечу к потолку, – но я быстро протрезвела. Это вам не кроссворд решить. Надо подумать, как лучше поступить.
Я снова прилегла; в мозгу моем точно прокручивался фильм: от сцены к сцене, затем обратно… я уже почти ничего не соображала, как вдруг на телевизор уселся голубь. Он вперил в меня свой круглый глаз, я же уставилась на маленький цилиндрик, привязанный к его лапке. Почтовый голубь! Я вдруг на все пятьдесят процентов преисполнилась уверенности, что лучше всего будет послать весточку Теоле Фейт. Черт! Вряд ли наш пернатый друг сумеет разыскать ее в полицейском участке. Что ж, ладно! Будем надеяться на лучшее – что Лаверна или барменша Джимми заметят голубя, проверят его лапку на предмет почты и доставят письмо по назначению. Учитывая все сложности, надо написать так, чтобы только Теола Фейт сумела понять скрытый смысл. Достав ручку и бумагу, я вдруг засомневалась, не слишком ли все усложняю, – но ничего иного придумать не смогла. Как сказала Теола, память – ее главный капитал.
Беготня за голубем по комнате – отличная разминка для беременной женщины. Я вмиг забыла о боли в спине, когда шмякнулась коленом об туалетный столик и ободрала ногу о ручку ящика. Наконец-то! И вот его пузатое перистое тельце у меня в ладонях. Так, записочку быстренько в цилиндр – и вперед к окну.
– До свидания! – я помахала ему вслед. Что ни говорите, это почти так же волнительно, как швырнуть бутылку с посланием в бушующий океан.
Втянув голову в плечи, я захлопнула окно. Я и без того была несколько на взводе, но жара окончательно меня добила. Руки мои прожарились до полуготовности (и это за несколько секунд пребывания на солнце!), волосы у лба закучерявились. В спальне вдруг стало душно. Неужели напряжение, изводившее меня последние часы, объяснялось банальными скачками атмосферного давления, и на нас снова надвигается гроза?
