замерла у стола. Она выглядела так, словно снималась в рекламе машинки для варки капуччино. Моей машинки для варки капуччино.
– Не смотри так, милая! – Обратив ко мне точеный профиль, Ванесса наполнила две малюсенькие чашки кипящей жидкостью, добавила в каждую пенок и положила на блюдечки по серебряной ложечке. – Можно подумать, что я забралась в вашу супружескую постель. А я всего-навсего хотела помочь по хозяйству!
С моей стороны было бы непозволительным ребячеством топнуть ногой и завопить: «Отдай мою игрушку! Я еще не наигралась с ней в укромном уголке и не разобралась, как работает эта чертова штуковина!» Не хватало только, чтобы Ванесса узнала, насколько уязвленной я себя чувствовала. Посему я соврала, сказав, что если и выгляжу сердитой, то только потому, что умираю как хочу крепкого кофе.
– Твое здоровье! – Чокнувшись с кузиной, я одним глотком осушила фарфоровый наперсток. Над губой образовались усы из пены.
– Восхитительно!
Ванесса уселась на стол, болтая неимоверно длинными ногами и склонив голову набок. Спадавшие волнами волосы умудрялись притягивать к себе весь свет в комнате, переливаясь то бронзовыми, то медными оттенками.
– Так мы куда-то собираемся?
Прикрывшись блюдечком, я слизнула кофейные усы и почувствовала себя увереннее. Удивительно, как сближает чайная ложка пены! До кофе я на кузину смотреть не могла, а сейчас была готова составить ей компанию.
– Да, милая, но не будем торопиться. – Ванесса прижала чашку к несравненной груди, ее лицо излучало покой и безмятежность. – Моя жизнь до недавнего времени была настоящими крысиными гонками. Образно говоря, я жила в бесконечной погоне за чашечкой капуччино.
– Неужели?
– Я была мелочной, Элли, и больше интересовалась пеной, чем сутью. – Ванесса окунула палец в пузыристое облачко над чашкой, белая пенка прилипла к коралловому ноготку, и кузина помахала им перед моим носом. – Но клянусь, дорогая, я стала новым человеком, с тех пор как Джордж Мэллой вошел в мою жизнь.
– Поздравляю! – Кукольные чашка с блюдцем полетели в мойку.
– Спасибо. – Глаза кузины сверкнули, как дорогое шерри в хрустальном бокале. – Теперь у меня будет все и сразу: красота, вкус и основательность.
– Можешь смело предлагать себя для рекламы овсяной каши, – дружески посоветовала я.
– Ну как мне убедить тебя, что я изменилась настолько, что даже родная мать – пусть ее лисьи шубы пожрет модь! – меня не узнает! Возможно, твой скептицизм удастся победить, – с легкостью перышка Ванесса соскочила со стола, – если я прямо сейчас приглашу тебя в церковь?
– Святого Ансельма?
– В ту, где я собираюсь венчаться. – Кузина порхнула к двери в сад. – Конечно, я предпочла бы, чтобы нашей фамильной молельней было Вестминстерское аббатство, а герцог Эдинбургский и принц Чарльз передрались за привилегию вести меня к алтарю, но я стала реалисткой, Элли.
– Но что там делать в такую рань?
– Знаешь, я всю ночь лежала без сна, представляя себе венчание в волшебной дымке белых кружев, и теперь жажду отрепетировать мой выход.
– А я тебе нужна, чтобы напеть «Вот грядёт невеста»?
– Я думала, ты умеешь играть на органе. Должны же у тебя быть какие-то таланты, милая Элли!
– Но церковь сейчас заперта.
– Разбудим викарису! Если ее босс доступен в любой час любому смертному, то не понимаю, почему она должна быть исключением.
Ванесса бросила мне плащ, и, пока я поднимала его с пола и придерживала дверь, чтобы та не ударила меня по физиономии, кузина уже бежала по двору.
Дождя не было, но плащ пришелся кстати: с моря дул пронизывающий ветер. Путаясь на ходу в рукавах, я поспешила за кузиной. Предрассветные сумерки лишили мир красок, он был черно-белым, как в старом кино, единственное яркое пятно – золотистая шевелюра Ванессы.
Мое воображение заработало на полную катушку. Я представила Каризму, застывшего в ожидании у церковных ворот. Ветер треплет его полотняную пиратскую рубашку, словно парус корабля, бросившего якорь в бухте Контрабандистов. Лицо Каризмы сурово и непроницаемо, словно камни церкви Святого Ансельма. Но вот Каризма оборачивается и видит Ванессу. В мгновение ока она оказывается в его объятиях, их развевающиеся на ветру волосы переплетаются, губы тоже, и они становятся единым целым…
– Ты пришла, моя прелестная смутьянка. – Он слегка отстранился от девушки, но не разомкнул кольцо рук. – Никто – ни твоя властная мать, ни слуги короля – не разлучит нас. Мы поженимся, прежде чем пропоет петух.
– Да уж, церквушка так себе, – недовольно заметила Ванесса, вырывая меня из мира фантазий. – Могла бы быть и побольше.
– Прихожане Читтертон-Феллс не жалуются, – возмутилась я.
Миновав ворота, мы двинулись по извилистой тропинке через церковный двор, поделенный между сонным отрядом надгробий и запущенным садом викарисы.
– О, конечно, для ваших воскресных междусобойчиков она вполне годится. – Кузина взяла меня под руку, вероятно репетируя свой проход по двору с Джорджем Мэллоем. – Но, Элли, дорогая, маленькая свадьба не входит в мои планы. Я не настолько эгоистична, чтобы лишить всех моих друзей и родственников возможности лицезреть чудо красоты, то есть меня. – Ванесса остановилась перед церковью. – Сплошная эклектика: немного старины, немного новизны, непонятные заимствования… Ох, я вдруг осознала ужасную
