безразличием.
– Нет.
– Но ведь ящики застревают!
– Ну и отлично! Иногда это очень удобно. Скажем, когда надо написать письмо, я лезу в ящик за бумагой, но тот не поддается, и я с легким сердцем оставляю эту затею. Мне пора, солнышко. – Бен шагнул к двери.
Подавив вздох, я поплелась за ним.
– Бен, тебе всегда пора, как только речь заходит о покупках.
– Разве?
Деланная непринужденность его голоса заставила меня сменить тему:
– Неприятности в ресторане? Ты в последнее время не слишком разговорчив. Даже Фредди предпочитает помалкивать, что на него непохоже.
Мой драгоценный кузен все еще лелеет мечту о карьере рок-звезды. Но суровая действительность заставляет его трудиться в «Абигайль», ресторане Бена. Обитает Фредди в маленьком коттедже у ворот Мерлин-корта.
– Дела хуже некуда, – мрачно отозвался Бен. – Из-за этой проклятой истории с коровьим бешенством люди косо смотрят на мясо. Да и вообще, вегетарианство с каждым днем все больше превращается в национальную эпидемию.
– Мне всегда казалось, что, выходя из дома, люди забывают о вегетарианстве и прочих добродетелях, – недоверчиво заметила я, поскольку испытала это на собственном опыте. Дома я еще способна довольствоваться редиской или листиком салата, но стоит оказаться где-то еще, как едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на сосиски, бифштексы, яйца-пашот и прочие вредные и богохульственные яства.
– Если бы! – вздохнул Бен. – Много лет подряд нам твердили, что куриные яйца – просто сущий яд, но как только ученые выяснили, что это вовсе не так, публика дружно переметнулась в ряды вегетарианцев. Ну ничего, – Бен ободряюще улыбнулся, – скоро все переменится и люди станут пожирать омлеты и отбивные как в старые добрые времена!
– Безусловно, – поддакнула я. – Пару лет назад на почте было не протолкнуться. Люди становились в очередь, чтобы отправить свои норковые шубки и бобровые накидки в адрес какой-то группы, выступающей за запрет натурального меха. Но это помешательство прошло. Не так давно я собственными глазами видела, как одна дамочка шлепала в кроличьем манто! Главное, помнить: «Абигайль» – это превосходная кухня. А люди всегда любили поесть!
Уж мне-то толк в этом известен. Ну что ж, наверное, стоит немного поэкономить. Ладно, отложим смену обстановки до лучших времен. А еще можно сказать миссис Гигантс, что ее услуги нам не потребуются.
Бен оторвал меня от практичных мыслей.
– Солнышко, тебе нужен кто-то на смену Рокси, и мы вполне можем это себе позволить.
– Она незаменима! – горько выдохнула я.
– Возможно, но почему бы все-таки не проверить в деле эту миссис Гигантс?
– Ну… – Я выдавила улыбку, поскольку именно этого ожидал мой ненаглядный.
– И ты не будешь. тревожиться о судьбе ресторана?
– Не буду, если обещаешь рассказывать мне всю правду.
Я взяла мужа за руку, и мы вместе вошли в детскую, где наше потомство громоздило на полу гигантскую башню их всевозможных подручных средств. До сих пор я не испытывала жгучей потребности революционных перемен в детской и по-прежнему любила желтые занавески; мясистую корову на потолке, перепрыгивающую через луну; Матушку Гусыню, нарисованную на ящике для игрушек, который Джонас сколотил после рождения близнецов. Но когда Эбби вскочила на ноги и одним прыжком очутилась на руках у папочки, а Тэм, безжалостно расшвыряв башню, рванулся ко мне, вдруг стало ясно, что им здесь тесновато. Комнат в доме хватает, а на чердаке полно старой мебели. И никаких лишних трат! Я повеселела.
Мы с Эбби и Тэмом стояли у входной двери, наблюдая, как Бен садится в машину. День выдался чудесный, на пронзительно-голубом небе сияло золотом солнце, а с моря дул свежий ветерок. Деревья подернулись нежно-зеленой дымкой, словно девочки в полупрозрачном нижнем белье в ожидании, пока их матери отгладят летние платья. Воробей, что-то клевавший у куста роз, перепорхнул на дорожку и нахально уставился на Тэма.
– Смотри, мама, – глаза сына расширились, – эта птичка носит черный слюнявчик!
Меня так и подмывало сказать, что наш пернатый друг, видимо, собрался на похороны, где ему предстоит нести гроб в компании малиновок, зяблика и дятла – близких друзей покойного.
Но мои дети пребывают в весьма впечатлительном возрасте, а потому я прокудахтала: мол, маленькие воробьята вечно пачкаются кашей по утрам, и мамы-воробьихи повязывают им черные слюнявчики.
Тэм посмотрел мне прямо в глаза.
– Именно так я и думал!
Губы у Эбби дрогнули. Она терпеть не может, когда на нее не обращают внимания. Но как только она добралась до моей руки, глаза ее вновь заискрились, а ангельские кудри засияли на солнце.
– Мы на днях видели в саду фею, правда, мама?
– Нет, не видели!
Ее братец так грохнул входной дверью, что два комплекта доспехов у лестницы испуганно вздрогнули.
