владельца записной книжки.
Тобиас Отс продолжал спать, уткнувшись лбом в согнутые колени. Джек Мэггс махнул ножом над головой спящего, а затем, поразмыслив, взял нож в зубы, встал коленями на скамью и, даже не сняв громоздкое пальто-крылатку, опустился в воды Северна. Река в этой части была неглубокой, около трех футов, не больше, так что он свободно мог повернуть лодку так, чтобы спящий писатель оказался к нему спиной. Мэггс, держа нож в правой руке, левой обхватил Тобиаса.
– Вы – вор, – тихо промолвил он. – Проклятый мелкий воришка.
Тобиас проснулся и, пытаясь высвободиться, забил ногами по воде на днище лодки, но, почувствовав у горла лезвие ножа, притих. Он лежал тихо, не двигаясь, как лиса в капкане, глядя во мглу своими переменчивыми глазами.
– Не убивайте меня, Джек.
– Заткнитесь!
– Вы зарежете меня?
Пальто Мэггса вздулось вокруг него пузырем и плавало, похожее на щупальца огромного австралийского кальмара.
– Я даже не знаю, когда, черт побери, начать вас резать. – Он рывком повернул лодку, и ее испуганный пассажир теперь смотрел ему прямо в лицо. – Почему бы мне не сделать этого сейчас?
Тобиас Отс бросил быстрый взгляд в сторону берега. Если у него были какие-то мысли о бегстве, то теперь он оставил их. Он остался в этой лодке, как в ловушке, и должен ждать, что будет дальше.
– Вы украли у меня Софину, ублюдок!
Тобиас полез в карман, но не обнаружил в нем своей записной книжки.
– Нет, нет. Ее не могли украсть…
– Вы очень ловко обдумали свое воровство, не так ли, Тоби?
– Вы прочитали мои записи, Джек? Прочитали эту главу, не так ли?
– О, неужели вы написали целую главу? Мое имя упоминается в ней?
– Она в память того, что произошло. Ваша Софина будет жить вечно.
– Не смейте произносить ее имя!
– Я написал его, Джек, как вырезал бы его резчик по камню на надгробии, чтобы ее имя жило в веках. Во всей империи, Джек, лучшего резчика вам не сыскать.
Джек Мэггс ничего не ответил, но его возбужденность несколько уменьшилась, что придало храбрости писателю, и он продолжил:
– Но ваша мучительная жизнь…
– Вы вознамерились убить меня. Я знаю это. Вот что для вас значит слово «мучительная». Сжечь меня заживо?
– Не вас, Джек, а персонаж с вашим именем. Рано или поздно это имя я изменю.
– Вы для меня тоже персонаж, Тоби?
– Очень смешно, Джек.
– Смешно? У меня тоже нет причин убивать вас, Тоби.
– Кроме той, что я человек.
– Вы когда-нибудь видели, как бьют человека плетью, Тоби? Видели ли вы его спину после того, как по его солдатской рубахе прошлись плетью?
– Было бы неразумно с вашей стороны убивать меня, Джек. Только не сейчас.
– Я неразумный человек, Тоби. Я хулиган, который нажил десять тысяч фунтов на грязной глине. У меня огромный дом в Сиднее и одна из его улиц носит мое имя, во всяком случае носила, когда я уезжал. У меня карета с двумя выездными лакеями. Я – мистер Джек Мэггс, эсквайр. И все это я оставил, чтобы теперь найти здесь свой конец. Вы обманули меня, Тоби, так, как никто еще не обманывал.
И он начал снова медленно разворачивать лодку так, чтобы еще раз дотянуться до горла писателя, а тот неотрывно глядел в меняющиеся глаза Мэггса.
– Пощадите меня, – наконец взмолился он.
– Почему я должен вас пощадить? – ответил Мэггс.
– Простите меня, Джек, я знаю, где ваш сын. Я знал это, когда мы покидали Лондон.
Наступила долгая пауза. Потом Мэггс воскликнул:
– Оказывается, вы храбрый парень, Тоби!
– Я ничтожество, Джек.
– Тогда, ради всех святых, зачем вы потащили меня сюда?
– Деньги.
– Ну и умник, нечего сказать! Значит, таков был ваш план? Неужели в вашу большую умную голову не пришла мысль о том, что я заплатил бы вам вдвое больше, если бы в Лондоне вы отвели меня к моему сыну? Где он?
