самом деле он наблюдает за ней из-за опущенных век. Будь я проклята, если ему это сойдет с рук. Возомнил себя неизвестно кем, думает, что она млеет от одного его вида. Ну уж нет! Нора непринужденно опустилась на покрытый плиткой пол и рассеянно уставилась на Сейджи.
Но когда руки Мичико опустились ниже, Нора, не выдержав, отвела взгляд и просидела так несколько томительных минут, пока служанка не занялась ногами своего господина. Однако на этом мучения, уготованные ей, не закончились. Когда японка стала обливать Сейджи горячей водой из чана, мыльные брызги окатили Нору с головы до ног, и она с визгом отскочила к стене. Чистый и взбодрившийся, Сейджи встал и поклонился служанке. Она в свою очередь отвесила ему поклон. С умилительной поспешностью служанка подхватила щетки с губками и мелкими шажками засеменила из ванной.
Нора не шелохнулась.
— Ну, — произнес Сейджи; он смотрел, как с нее, промокшей насквозь в легкой, облепившей тело юкате, стекала вода, — надеюсь, ты все запомнила?
— Ничего сложного, — отозвалась Нора; она постаралась вложить в голос всю беспечность, на какую была способна. — Не сложнее, чем купать младенца…
— Эй, я не слишком-то похож на младенца, если ты еще не заметила.
Они помолчали. Нора боролась между желанием огрызнуться и просто желанием.
— Теперь я могу уйти? — спросила она.
Сейджи понял, что, хотя ее и тянет к нему, она будет вести себя как агнец на заклании. Неважно. Он получил то, что хотел. Но почему бы не получить больше?
— Подожди.
Он залез в кадку и погрузился в горячую воду по самую шею. Принимать ванну было одним из его главных удовольствий. Но не единственным. Для другого ему нужна была партнерша.
И сейчас во всем мире существовала лишь одна, желанная для него.
— Если хочешь, присоединяйся, — лениво протянул он. — Мать ничего не узнает. Но сначала тебе придется раздеться и поработать.
Нора легко представила, каково это будет — залезть к нему в чан, у нее даже мурашки по телу пробежали. Живо представленная картина возбудила ее.
— Мне помнится, я согласилась мыть тебя после того, как мы поженимся, раз уж таковы традиции в вашей стране, — парировала Нора, идя к выходу. — Но не мыться с тобой. Для этого тебе придется найти себе другую!
Несмотря на изощренное представление с мытьем, непривычную жесткость футона и вообще странную обстановку, Норе удалось забыться сном. Утром она первым делом взглянула на часы. Одиннадцатый час. Она не помнила, когда просыпалась так поздно. Что подумает Айко? Что она избалованная, изнеженная чужеземка, не привыкшая работать. Ну и пусть.
Хоть бы Сейджи уже ушел, мечтала Нора, пока принимала душ в тесной, на западный манер душевой, что примыкала к ее комнате. Ей не хотелось встречать его насмешливый взгляд. Она насухо вытерлась и надела свободные брюки с легким свитером. Войдя в зашики — иными словами гостиную, — она увидела Айко. Женщина сидела на подушечке на полу за небольшим переносным столиком и, как показалось Норе, составляла ряды из японских иероглифов.
— Ты встала поздно, — произнесла она по-английски с сильным акцентом. В глазах ее читался упрек. — Слуги не могут бросить все свои дела, чтобы приготовить тебе завтрак в такое время. Я попрошу принести сэнтя[8]…
Служанка принесла чашку горячего зеленого чая.
— А где Сейджи? — спросила Нора, отпив из чашки. — На работе?
Айко посмотрела на нее с недоумением.
— Разве он не сказал тебе? Он уехал в Сингапур. Вернется в конце недели.
Уехав не попрощавшись, он решил показать, что не питает к ней никаких нежных чувств. К тому же оставил ее одну в новом окружении. И ясно дал понять своей матери, что она, Нора, не слишком-то много для него значит. Что ж, я могу обойтись и без него, решила Нора. Не слишком большое удовольствие лицезреть представления вроде вчерашнего. Но злилась она большей частью на себя, потому что ей не хватало его. Слишком противоречивы были чувства, которые она испытывала к этому человеку. Зря она бросила реплику о другой. На самом деле ей и мысль подобную трудно допустить. Конечно, у него есть любовница, наверняка есть. А может, даже не одна. И никакого желания расстаться с ними ради нее. Теперь, живя в Японии, она стала понимать, что за жертву ей предстоит принести.
Желая хоть чем-то занять себя, Нора вышла в сад. Щебет птиц и журчание воды, шелест бамбука и ветерок в соснах немного успокоили ее. Надо устраивать свою жизнь здесь, хотя бы даже и временно, подумала она. Жить жизнью своей и отдельной от Сейджи.
За обедом, который нельзя было назвать обильным — чай, рис и отварная рыба с маринованными овощами, — Айко сообщила сухим тоном:
— Перед отъездом сын попросил научить тебя тому, что необходимо знать японской жене, чтобы выполнять свои обязанности.
Нора с ужасом узнала, что должна мыть Сейджи каждый вечер, когда он будет в Киото. Она обязана готовить ему чай по утрам и помогать одеваться. По вечерам будет подавать ему чашечку сакэ, а по утрам собирать коробку с обедом.
— Конечно, у нас достаточно слуг, чтобы готовить, — продолжала Айко таким тоном, что было ясно: японские потомки Джэрролда Брэта не уступают в своей обеспеченности американским соперникам, а то и превосходят их. — Но по традиции ты сама должна собирать мужу обед, готовить ему время от времени какие-нибудь особенные блюда. Если хочешь, я научу тебя всему, что знаю о настоящей японской кухне.
Щедрое предложение, если иметь в виду, какого мнения Айко о ней. Значит, она не подозревает, что за брак у нас будет, поняла Нора. Иначе не стала бы тратить на меня свое драгоценное время, не говоря уж о кулинарных уроках. К тому же, хотя Сейджи и сказал матери, чего он ожидает от будущей жены, Айко дала ей понять, что видит в невестке чуть ли не прислугу по дому, приодетую и допущенную к хозяйскому столу. Итак, впереди у меня ночь с нежеланным мужчиной и год услужений и оскорблений, думала Нора.
Айко поинтересовалась, будет ли кто-нибудь из семьи Норы на церемонии бракосочетания. Вопрос щекотливый, и Нора решила не выкладывать все начистоту.
— Тетя Мэгги могла бы приехать, чувствуй она себя лучше, — честно призналась Нора. — Когда я сказала ей, что выхожу замуж за Сейджи, она ответила, что давно пора забыть старые обиды. Возможно, вы знаете, что моя мама умерла, когда мне было пятнадцать. Что же до отца и сестер… — тут Нора пожала плечами. — По правде говоря, на них я не рассчитываю.
Айко понимающе кивнула, будто именно это и ожидала услышать.
— Завтра придет портной, чтобы снять с тебя мерки для кимоно… и принесет образцы материалов, — объявила она. — Тебе понадобится свадебный наряд и еще несколько кимоно для особых случаев. Кимоно тебе понравится. Я вижу, Сейджи уже предупредил тебя, чтобы ты снимала обувь, прежде чем войти в дом. Я закажу несколько пар обуви в тон к твоим кимоно.
Сейджи так и не позвонил. Нора приуныла.
На следующий день пришел закройщик и разложил на полу длинные полотна простого тяжелого шелка и разноцветной парчи с журавлями, бабочками, хризантемами и побегами бамбука.
— Он говорит, что ты очень высокая… что ты будешь возвышаться над большинством гостей мужчин, — перевела Норе Айко, словно укоряя ее.
Нора восхищенно смотрела на парчовые рулоны, но выбор был за хозяйкой.
— Для свадебного кимоно подойдет белый шелк, — сообщила та и показала на рулон гладкой плотной материи. — Кимоно будет с красной подкладкой. К нему подберут головной убор. Для нарядов на особые случаи я выбрала ткань с золотыми хризантемами и зеленую парчу с журавлями. И еще темно-синюю с завитками и маленькими фонариками.
Нора возмутилась, что никто не счел нужным поинтересоваться ее мнением.
— Миссис Амундсен, вы выбрали прекрасные ткани, — сказала она. — В дополнение я хотела бы взять вот этот бледно-голубой шелк с вышитыми птицами. Сейджи увлекается соколиной охотой, и я думаю, ему понравится. Я с радостью заплачу за эту ткань и те, что выбрали вы.
