— Ну и что, черт возьми, происходит, женщина?
Розалин крепко прижала распущенный корсет и лиф платья к груди и вжалась поглубже в кресло.
— Ничего особенного, сэр! Просто тот маленький факт, что пока я была без сознания, вы пытались раздеть меня.
— В чисто медицинских целях, — он даже не взял на себя труд выглядеть смущенным. — У меня не было другого выхода. Вы упали в обморок в мои объятия, помните?
Она помнила, но совсем не так, как это прозвучало в его устах. Интимно, даже надменно. Он описал это так, как будто она была сражена его физической привлекательностью.
— Но где мисс Фитцледжер? — требовательно спросила Розалин. — Почему не она ухаживает за мной?
— Потому что она наверху, в своей комнате, весьма возможно, тоже без сознания. Она не может вынести превосходство другой женщины над собой, даже если речь идет об обмороке. Что касается ее экономки, провалиться мне сквозь землю, если я смог найти ее.
— Сомневаюсь, что вы очень старались, — Розалин подтянула ткань повыше на своей обнаженной груди. — Вы должны стыдиться.
— Весьма возможно должен большую часть времени. Но в данном случае мои намерения были совершенно честными, — у негодяя хватило наглости сказать это обиженным тоном.
Розалин затрясло от негодования.
— Вы называете честным расстегнуть корсет леди?
— Нет, я называют это приводящим в чувство. Когда кто-нибудь из глупых молодых желторотиков в моем полку слишком стискивал колени при команде «смирно» и терял сначала равновесие, а потом сознание, первое, что я делал, это освобождал их от воротничков.
— В самом деле? А потом вы тоже целовали их?
На высоких скулах Ланса выступили красные пятна, но, казалось, больше от раздражения, чем от смущения.
— Я не знаю, почему поцеловал вас — сказал он. — Скорее всего, от облегчения, что вы наконец-то пришли в себя. Это был всего лишь легкий незначительный поцелуй. Ничего такого, из-за чего вам нужно так терзаться. Вы, конечно, не думали, что я собирался изнасиловать вас или… — он запнулся, изучая ее. — Боже мой, именно так вы и подумали.
К негодованию Розалин, развращенный негодяй, без всякого смущения, рассмеялся.
— Хорошо, а что еще я могла подумать? — ощетинилась она, защищаясь.
— Моя дорогая девочка! — Ланс усмехнулся. — Изнасиловать вас около чайного столика? При свете дня, в гостиной Эффи Фитцледжер? Когда в окно за нами может наблюдать вся деревня?
— Ну, я… я…
Когда он представил это таким образом, все звучало смехотворно.
— Если бы я собирался совершить с вами что-то безнравственное, я бы, по крайней мере, отнес вас в спальню и вернул к жизни. Не очень-то весело насиловать женщину, которая лежит мертвым грузом в твоих руках. И, кроме того…
Его голос понизился, в нем появились интимные, гипнотические нотки, которые так смущали ее.
— Я бы никогда не изнасиловал женщину. Я в этом не нуждаюсь.
Розалин не знала, что было хуже, его высокомерие или то, как он, забавляясь, смотрел на нее сверху вниз, заставляя чувствовать себя неопытной и глупой.
Возможно, она принимала это слишком близко к сердцу. Но она не привыкла обсуждать такие темы, как случайный поцелуй и мужчина, расшнуровавший ее платье не важно по какой причине… Даже ее дорогой Артур никогда не раздевал ее. Его супружеские визиты в спальню всегда сопровождались величайшей скромностью и благопристойностью — просто тактичное приподнимание ночной рубашки.
Розалин страстно желала бросить упрек Лансу Сент-Леджеру, указать ему на то, что он мог бы найти более приличествующий джентльмену способ справиться с этой ситуацией. Сэр Ланслот дю Лак, несомненно, так бы и сделал. Он бы никогда не поступил так неблагородно, если бы она потеряла сознание в его объятиях.
Он бы нашел какой-нибудь способ уберечь ее от смущения. Какой-нибудь способ, который был бы благородным и тактичным. От этой мысли слезы вдруг обожгли ей глаза, и Розалин быстро наклонила голову, яростно моргая, чтобы спрятать их.
И положение только ухудшилось, когда Ланс Сент-Леджер сделал запоздалую попытку вести себя как джентльмен. Он присел, потянувшись к ее руке.
— Розалин, моя дорогая…
— Леди Карлион, — отшатнулась она от него. — Я никогда не давала вам права использовать мое имя, сэр.
Возможно, глупая придирка, учитывая фамильярность, которую он уже допустил. Ланс закатил глаза, очевидно, думая о том же.
— Тогда леди Карлион. Я сожалею, что обидел вас. Вы явно страдаете от сильного потрясения. Сейчас, если вы просто посидите здесь как хорошая девочка, я пойду и приведу кого-нибудь, кто поможет вам почувствовать себя лучше.
Розалин нашла манеру, в которой он похлопывал ее по плечу почти такой же невыносимой, как и его заботливый тон. Когда Сент-Леджер выпрямился и быстро вышел из комнаты, она была готова отдать все, что имела, только бы исчезнуть из этого места.
Но девушка все еще не доверяла своим ногам. Унижение станет еще большим, если этот насмешник будет вынужден снова поддержать ее. И она вряд ли могла покинуть дом, будучи почти раздетой.
Пока Сент-Леджер отсутствовал, Розалин заново затягивала шнурки и застегивала пуговицы, размышляя о том, как ненавидит этого мужчину. Ланс Сент-Леджер относился к тому типу распутных мужчин, которые всегда заставляли ее испытывать чувство неловкости.
Слишком привлекательный для добродетельных леди. Невыносимо высокомерный, слишком уверенный в себе. Под крылышком Артура Розалин всегда наблюдала мужчин, подобных Лансу, с безопасного расстояния. Танцующих и флиртующих, льстящих и поддразнивающих, заставляющих дам смеяться и краснеть.
Но стоило такому мужчине хоть однажды бросить безнравственный, оценивающий взгляд в ее сторону, как Розалин стремилась нырнуть под ближайший стол.
Именно это она желала сделать и сейчас, когда Ланс слишком быстро вернулся. Корсет был едва завязан, но, если бы она смогла привести платье в порядок, то можно было бы надеяться, что это не будет заметно.
— Вам нужна помощь? — озорно прошептал Ланс, наблюдая за ее усилиями.
— Нет, — Розалин бросила на него свирепый взгляд. Хотя она не могла достать до нескольких последних пуговиц, но лучше бы умерла, чем позволила ему вновь коснуться себя.
Пройдя через комнату, он протянул ей стакан какой-то янтарной жидкости.
— Вот, — сказал он. — Выпейте это.
Розалин взяла стакан, с подозрением принюхалась и отпрянула от сильного запаха.
— О, нет. Я никогда не пью бренди.
— Это заставит вас почувствовать себя лучше.
Толика нетерпения проскользнула в голосе Ланса.
— Оно не отравлено, если вы этого боитесь. Так что соглашайтесь и пейте.
Он не относился к тем мужчинам, которые терпят отказы. Стиснув руки девушки своими, он поднес стакан к ее губам, принуждая сделать глоток. Розалин глотнула, возмущенно думая, что ее сэр Ланселот никогда не стал бы насильно вливать алкоголь в горло леди.
Огненная жидкость заставила ее почти задохнуться. Но когда Ланс принудил девушку сделать еще один глоток, бренди начало оказывать свой эффект, посылая оживляющее тепло в вены.
— Лучше? — поинтересовался Ланс.
