свадебный кортеж, далеко тянулась запятнанная репутация. И, тем не менее, в данный момент эта божественная отличница дрянь называла меня по имени и обращалась ко мне одному. Не имело значения, что она делает это в оправдание, ведь она сбила нашу собаку.
– Послушай, Сэм, мне нужно в туалет. Можно воспользоваться вашим?
– Конечно. Пойдем.
Я шел по коридору и с трепетом вслушивался в ее шаги у меня за спиной. Самый красивый туалет в нашем доме был у родителей. Он был большой и светлый, а на полу там лежал толстый зеленовато-голубой лохматый половик – очень модный в те годы. Но это было наверху, и, как ни хотелось похвастать голубым ковриком, вести ее туда мне показалось неуместным. Я направился к туалету поменьше, рядом с кухней.
Естественно, когда Паулина закрыла за собой дверь, мне ужасно захотелось припасть к ней ухом, чтобы слышать каждый доносившийся оттуда звук. Но я боялся, что она догадается и, выскочив из туалета, как ракета, застанет меня на месте преступления. Поэтому я отправился в гостиную и поскорее проглотил недоеденный пончик.
Паулина не выходила. Вода в туалете не шумела. Ни звука. Паулина просто...
Я так разнервничался, что, сам того не заметив, съел еще один пончик. Мне хотелось спросить, все ли у нее в порядке, но вдруг это ее рассердит? А вдруг ей стало плохо, и она не может говорить? Мне представилось, как она с посиневшим лицом хватается за горло. И с предсмертным хрипом дергает за ручку бачка, чтобы, когда ее найдут, не смутиться от того, что делала перед смертью.
Не в силах больше терпеть я решительно отошел в дальний угол кухни и крикнул:
– Паулина! С тобой все нормально? Ее ответ последовал тут же:
– Да. Я здесь читаю один ваш журнал.
Когда она вышла, мы поехали через весь город в ветеринарную клинику за собакой, а потом Паулина отвезла нас домой. Мне хотелось, чтобы весь мир увидел меня в машине Паулины Островой, и чтобы все неправильно поняли, почему я там оказался. К несчастью, на улице я заметил лишь Джонни Петанглса по прозвищу Газировка, ходячую рекламу.
Когда я вылез из ее красного «корвейра» с вертящейся у меня на руках собакой, Паулина сказала:
– Я взяла с собой журнал из вашего туалета – хочу дочитать статью. Верну тебе в школе.
– Хорошо. А что за статья?
– В «Тайме». Про Энрико Ферми.
– Ах, да, я читал. Энрико... как его?
Я был в восторге, что какая-то наша вещь останется у нее, и это послужит поводом для дальнейшего общения с Паулиной.
Жаль, что несмотря на ее короткое «Привет!», когда мы случайно сталкивались в школе, я так никогда с ней и не заговорил.
Вечером, когда Вероника принимала ванну, у нас в номере вдруг зазвонил телефон. Это был Дэвид Кадмус.
– Ты не сказал мне, что знаешь Рокки Зароку.
– Я его
– Ну, а он тебя знает. Я говорил с ним сегодня, и он сказал, что нам с тобой надо еще поговорить. В конце месяца я буду в Нью-Йорке. Я позвоню, когда приеду, и можем встретиться, если хочешь.
– У тебя есть что сказать мне, Дэвид?
– Возможно. Дай подумать.
Повесив трубку, я постучал в дверь и вошел в ванную. В огромной ванне Вероника лежала по подбородок в воде. Ее лицо и зачесанные назад платиновые волосы блестели от влаги.
– Мне только что позвонил Дэвид Кадмус и сказал, что знает Зароку. Сказал, что Зарока ему сегодня позвонил и предложил нам еще поговорить.
Она плеснула себе в лицо водой.
– Рокки многое может. Своих денег у него нет, но есть свободный доступ к чужим, и ему доверяют. Я знаю, что он занимался финансированием кинофильмов.
– Это ты велела ему позвонить Кадмусу?
Взглянув на меня, она скосила глаза и показала язык.
Было забавно видеть красивую женщину в таком глупом виде, но мне хотелось услышать ответ на свой вопрос.
– Вероника! Твоя работа?
Она помолчала, потом кивнула.
– У тебя на лице зима. Сердишься? Я хочу помочь, Сэм. Хочу дать тебе, что ты хочешь.
