означало, что шутки его пришлись ей по душе.
— Ну скажите же мне, наконец!
— Жарю картофель фри. Это делается так: погружаете ломтики в кипящее масло…
Большинство женщин легко попадались на эту уловку. Он их отвлекал, шутил с ними, заставляя их смеяться, но правды не говорил до той минуты, пока не начинал улавливать в их смехе нотки недовольства. Вот тогда-то, услыхав наконец из его уст ответ на свой вопрос, они бывали удовлетворены услышанным и начинали испытывать к нему едва ли не благодарность.
Он увидел, как веселые искорки в ее глазах погасли, хотя губы все еще продолжали улыбаться. Еще немного, и ей надоест эта игра, она по-настоящему рассердится или, чего доброго, примет его за психа.
— Я рекламирую различные товары.
— И у вас это хорошо получается? — тотчас же спросила она.
— Виноват?
Прежде ему такого вопроса не задавали. Во всяком случае, после десятиминутного знакомства. Такая бесцеремонность обескуражила и одновременно заинтриговала его.
Она взяла с прилавка тот самый пояс с резинками, которым он размахивал перед ней несколько минут назад, и протянула ему со словами:
— Продайте мне это.
Что ж, идея была свежей и забавной. Коко ловко и умело продолжала начатую им игру. Этрих сосредоточенно кивнул, взял у нее вещицу и окинул ее оценивающим взглядом. Он был мастером своего дела, и ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы с блеском решить поставленную ею перед ним задачу.
— Я не стал бы вплетать в рекламу данного изделия эротику, слишком уж это банально. Перед глазами сразу возникает до боли знакомая картина — красотка на пляже, которая лежит спиной к зрителям и задумчиво глядит на море. Всю ее одежду составляет вот это. А рядом примостился этакий роскошный самец, поедающий ее глазами. Забудьте об этом. Сюжет затаскан, надоел. Кстати, о какой рекламе речь — телевизионной или газетно-журнальной?
Коко, скрестив руки на груди, пожала плечами.
— Все равно. Так, значит, долой голых девиц?
— Долой. Апеллировать к сексуальности потребителя следует, рекламируя вещи скучные, будничные: крем для бритья, кухонные плиты. А чтобы продать нечто действительно сексуальное, надо действовать иначе.
— И как же, по-вашему?
В кармане пиджака у Этриха лежала открытка от бывшей жены Китти. Последняя терпеть его не могла, но открытки неизменно посылала красивые. Такой способ общения избавлял ее от непосредственных контактов с ним. На открытке, пришедшей нынешним утром, была изображена бежевая китайская собака. Морду и туловище пса покрывало такое количество складок, что бедняга походил на огромную сливочную ириску, подтаявшую на солнце. Голову пса, в глазах которого застыла печаль, увенчивало сомбреро с пестрой лентой. Положив открытку на прилавок, Этрих вытащил из другого кармана листок бумаги и черный фломастер. Он крест-накрест перечеркнул физиономию пса.
Коко взглянула сперва на открытку, затем на Винсента. Он уверенным движением бросил открытку на женский пояс, после чего большими печатными буквами написал на листке «Друг человека» и положил рядом.
— Примерно вот так. Двигаться станем в этом направлении.
Прежде чем поднять на нее глаза, Винсент охватил пальцами подбородок и задумчиво воззрился на плод своего вдохновения. Он лишь физически находился в ее магазинчике, мысленно же пребывал сейчас в своей родной стихии. Работа по-настоящему много для него значила, и он принимал ее всерьез, даже когда шутил, как теперь.
Через несколько недель он пригласил ее в ресторан «Акумар». Заведение было пренеприятное, но Этрих, один из постоянных его посетителей, давно с этим смирился. «Акумару» отдавали предпочтение руководители компании, где он служил. Здесь даже официанты были облачены в изысканные двубортные костюмы, белоснежные сорочки и галстуки. Они выполняли свои обязанности с таким видом, словно и подаваемые блюда, и посетители представляли собой одинаковую угрозу безупречной чистоте их одеяний.
Но, добившись в жизни определенных успехов, ты просто обязан бывать в таких местах, где тебя станут унижать за твои же деньги. Живя на свете, невозможно избежать мучений. Все человеческие существа непременно должны испытывать те или иные невзгоды, это неписаный закон жизни. И если тебе повезло достичь такого общественного положения, что никто не станет издеваться над тобой бесплатно, ты вынужден оплачивать эту услугу. Роскошные рестораны, дорогие бутики, дилеры компании «Мерседес- Бенц», твой личный тренер, уверяющий тебя, что ты до безобразия разжирел и потерял форму, — вот лишь несколько тому примеров.
— Почему он называется «Акумар»?
Этрих как раз собрался отправить в рот сооружение величиной с наперсток — нечто напоминавшее голову сардины, уложенное на некое подобие одуванчика, который в свою очередь покоился на кусочке хлеба.
— Наверное, по фамилии владельца.
Коко то и дело оглядывалась через плечо и вертелась на месте, чтобы получше разглядеть элегантный зал и посетителей. Этриху стоило бы ей сказать, что она себя ведет недопустимо, но он промолчал. Ему было даже приятно за ней наблюдать. Он успел устать от женщин с изысканными манерами, чью невозмутимость не могло поколебать ничто на свете. За исключением, пожалуй, Второго Пришествия.
Она покрутила в пальцах свой «наперсток» и наморщила нос.
— Не люблю рыбу. Можно, я не буду это есть?
— Ну разумеется. — Он наклонил голову в знак полной солидарности.
— «Акумар». Забавно выходит: если твое имя, к примеру, Билл и ты назовешь свой ресторан «У Билла», это будет звучать банально. А вот зато «Акумар» — экзотично. — Она опустила взгляд на раскрытое меню в серебряной обложке, лежавшее возле ее прибора. — Все здесь так заманчиво, Винсент. Как ты считаешь, что мне заказать? О нет! Ты только посмотри! — Нахмурившись, она сощурила глаза и стала пристальней вглядываться в строчки меню.
— Что такое? В чем дело?
— Да вот, видишь: название одного из десертов, «Бог в шоколадной глазури». Неудачная шутка. Нисколько не смешно и вдобавок неприятно.
Этрих с трудом подавил улыбку. Неужто ее взгляд на мир и в самом деле столь пуританский?
— Тебя это задело?
Она собралась было ответить, но тут рядом с их столиком появился явно куда-то торопившийся официант. Она вскинула руку, совсем как уличный регулировщик. Официант подчинился, повинуясь решительности этого жеста или чему-то неуловимому в выражении ее лица.
— Простите, это не мой столик. Но я могу позвать официанта, который его обслуживает.
— Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.
— Видите ли, я занят и спешу…
— Нет уж, погодите.
Официант и Этрих как по команде сделали одно и то же: уставились на нее во все глаза.
— Что такое «Бог в шоколадной глазури»?
— Виноват?
— Один из десертов, указанных в меню. Видите? «Бог в шоколаде». Что это означает? — И она провела пальцем под одной из строчек в меню.
Официант с выражением крайней озадаченности на лице слегка наклонил голову, чтобы лучше разглядеть слово, на которое она указывала. Прочитав его, он с силой хлопнул себя по подбородку:
— О, это опечатка! Это следует читать как «Боб в шоколадной глазури», а вовсе не Бог! Надо будет немедленно доложить Акумару. Бог в шоколаде! Подумать только!
