Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (с иллюстрациями)

82

j На шахматной доске это соответствует ходу Белой Королевы на f8.

83

k Отточия означают, что Алиса перешла через ручеек, передвинувшись на d6. Теперь она находится справа от Белого Короля, хотя встретит его лишь в следующей главе.

68

1 Коллинз, Уилки Уильям (1824–1889) — английский романист.

70

2 Фитцджералд, Скотт Ф. (1896–1940) — американский писатель.

72

3 …Болванщик из «Страны чудес». — П. Хит замечает по поводу рисунка Тенниела к этой стр.: «Дар провидения, который проявляет здесь сэр Джон Тенниел, не менее замечателен, чем тот, которым владеет Белая Королева. На его рисунке, конечно, изображен не кто иной, как недавно скончавшийся выдающийся философ, отбывавший тюремное заключение circa [около — лат.] 1918, где он и написал „Введение в математическую философию“ (с. 177). В 1918 г. Рассел был заключен в тюрьму за пацифистскую деятельность. Прославленное „Введение“ вышло в 1919 г.

Рассел, Бертран (1872–1970) — английский ученый и философ.

75

Тертуллиан (155–220) — латинский автор, один из первых отцов церкви.

84

a Эпизод с Шалтаем-Болтаем (Humpty-Dumpty), так же как эпизоды с Червонным Валетом, со Львом и Единорогом, основан на старинной детской песенке. Л. Фрэнк Баум 85 использовал, хоть и совсем иначе, ту же песенку в своей первой книге для детей «Матушка Гусыня прозой» (L. Frank Baum. Mother Goose in Prose, 1897). В последние годы мистер Шалтай издает детский журнал («Humpty- Dumpty Magazine»). Я имел честь работать под его руководством в качестве летописца приключений, выпавших на долю его сына, Шалтая-Болтая-младшего.

86

b Питер Эликзэндер в своей статье «Логика и юмор Льюиса Кэрролла» (Peter Alexander. Logic and Humour of Lewis Carroll. — «Proceedings of the Leeds Philosophical Society», vol. 6, May 1951, pp. 551–566) обращает внимание на характерную для Кэрролла инверсию, которая проходит обычно незамеченной. В реальной жизни собственные имена редко имеют какой-либо смысл, помимо обозначения индивидуального объекта, в то время как другие слова обладают общим, универсальным смыслом. В мире Шалтая-Болтая справедливо обратное. Обычные слова обретают любые значения, которые придает им Шалтай-Болтай, а имена собственные, такие, как «Алиса» и «Шалтай-Болтай», предполагаются имеющими универсальное значение. П. Эликзэндер отмечает, что юмор Кэрролла имеет совершенно особый характер благодаря тому, что он проявлял интерес к формальной логике.

87

c Неоднократно указывалось, что это самый тонкий, мрачный и трудноуловимый софизм из всех, которыми изобилуют обе книги. Немудрено, что Алиса, не пропустившая намека, тут же меняет разговор.

88

d Шалтай-Болтай — филолог и философ, искушенный в основном в лингвистических тонкостях. Кэрролл, возможно, здесь намекает, что люди этого склада, а их немало было и до сих пор осталось в Оксфорде, редко бывают одарены и в математическом отношении.

89

e Льюис Кэрролл полностью сознавал глубину диковинных рассуждений Шалтая-Болтая по вопросам семантики. Шалтай-Болтай становится на точку зрения, известную в средние века как номинализм, точку зрения, согласно которой общие имена не относятся к объективным сущностям, а являются чисто словесными знаками. Эту точку зрения искусно защищал Уильям Оккам (XIV в.) 90. В настоящее время ее придерживаются почти все логические эмпирики. Даже в логике и математике, там, где термины, как правило, более точны, чем в других науках, нередко возникает чудовищная путаница из-за того, что люди не понимают, что слова означают только то, что в них вложено — «не больше и не меньше».

Во времена Льюиса Кэрролла в формальной логике велись оживленные споры, касавшиеся содержания четырех основных суждений Аристотеля. Следует ли считать, что общие суждения «Всякое А есть В» и «Никакое А не есть В» подразумевают, что А является множеством, которое фактически содержит некоторый элемент? Подразумевается ли это в частных суждениях «Некоторые А являются В» и «Некоторые А не являются В»?

Кэрролл отвечает на этот вопрос достаточно подробно на с. 529 «Символической логики». Стоит процитировать этот отрывок, потому что его произнес, улыбаясь во весь рот, сам Шалтай-Болтай.

«Авторы и издатели учебников по логике, ступающие по проторенной колее, — я буду величать их титулом „Логики“ (надеюсь, неоскорбительным) — испытывают в этом вопросе неуместную робость. Затаив дыхание, говорят они о Связке в Суждении, словно Связка — живое сознательное Существо, способное самостоятельно возвестить, какое значение оно желало бы иметь, тогда как нам, беднякам, остается лишь узнать, в чем состоит монаршья воля, и подчиниться ей. Вопреки этому мнению, я утверждаю, что любой человек, пожелавший написать книгу, вправе придать любое значение любому слову или любой фразе, которыми он намерен пользоваться. Если в начале фразы автор говорит: „Под словом „черное“, не оговаривая того, я всегда буду понимать „белое“, а под „белым“ — «черное“, — то я с кротостью подчинюсь его решению, сколь безрассудным ни казалось бы оно мне.

Итак, любому автору, как я считаю, дозволительно принять собственные правила по вопросу о том, нужно или не нужно подразумевать, будто Суждение утверждает существование самого Предмета, разумеется, при условии, что эти правила не противоречат самим себе и установленным фактам Логики. Рассмотрим теперь некоторые точки зрения, которых можно придерживаться логически, и тем самым решим вопрос о том, каких точек зрения придерживаться удобно; после этого я буду считать себя свободным сообщить, каких взглядов намерен придерживаться я».

Мнение Кэрролла состояло в том, что слова «всякий» и «некоторый» подразумевают существование, а слово «никакой» оставляет вопрос открытым. В конечном итоге это мнение не возобладало. Только предложение со словом «некоторый», как считает современная логика, подразумевает, что класс предметов