К несчастью, у стойки регистрации была длинная очередь, и нам пришлось подождать. Марис спросила, не возражаю ли я постоять несколько минут с багажом, пока она сбегает купить журналы.
Она ушла, а я, оглядевшись вокруг, заметил повсюду агентов службы безопасности, «кобр» в беретах и камуфляже с короткими автоматами «узи» под мышкой, выглядевшими как некое странное водопроводное оборудование. Вызывало тревогу, что эти люди смотрели на всех и все предельно внимательным, подозрительным взглядом. Они никому не верили. Вероятно, им было приказано не верить. Это напомнило мне одного моего друга, который побывал во Вьетнаме и говорил, что там каждый казался подозрительным. Например, он видел, как ребенок протянул водителю американского грузовика букет и убежал. А через несколько секунд грузовик взорвался.
Марис вернулась. Вид у нее был, будто кто-то ее ударил.
– Я не могла не взглянуть. Уокер, в окнах на первом этаже действительно дырки от пуль! Один из солдат сказал мне, что стрельба шла через эскалатор.
Она указала налево. Я сказал, что хочу посмотреть.
– Ты уверен?
– Да. Может быть, увидев, я не буду так много думать об этом. В эти дни мое воображение – мой злейший враг.
Я прошел по залу, прислушиваясь к взволнованному шуму пассажиров, к объявлениям о рейсах во все концы света. Типичный день в аэропорту. Те же звуки, наверное, слышал Николас, стоя у стойки компании «Эль-Аль» в ожидании регистрации. Я поискал глазами эту стойку, но потом передумал. Что я ожидал или хотел здесь увидеть? Обведенные мелом очертания тел на полу? Засохшие пятна крови? Мне хватит простреленных окон.
Упомянутый Марис эскалатор находился рядом с крутой лестницей. Я стал спускаться по этой лестнице, так как хотел пройти мимо окон в своем темпе. Если мне не понравится увиденное, я смогу повернуться и снова подняться наверх.
Вид дырок от пуль будет окончательным доказательством, что теракт действительно был и Николас стал одной из жертв. Иначе его смерть представлялась нам только смесью сообщений по радио, истерических телефонных звонков, службы в Штайнхофской церкви и доставкой его вдовы к дверям крематория.
Я медленно спускался по лестнице, держась за перила. Выступ заслонял мне обзор, и я отсчитал пятнадцать ступеней, прежде чем мне стали видны окна. Я спустился еще на две ступеньки, когда заметил справа проходящую мимо женщину; она быстро двигалась по металлическим ступеням эскалатора. На ней была длинная шуба и солнечные очки, а искусно растрепанные волосы говорили о долгих часах, проведенных у лучшего в городе парикмахера. При ходьбе она так и звякала драгоценностями. Это звяканье отвлекло меня от моих мыслей, и я остановился взглянуть на нее. Она шла быстрой, целеустремленной походкой, глядя прямо перед собой, как спешащая куда-то важная персона. Бип-бип – дорогу Ее Превосходительству!
И вдруг она споткнулась и упала ничком на острый стальной край ступеньки эскалатора. Я инстинктивно метнулся к ней, но было поздно. О металл звякнули украшения, а потом послышались глухие звуки ударов о кожу и кости. Женщина раскинула руки и с криком покатилась по ступеням. Ее шуба и юбка задрались, ноги беспомощно раскинулись. Я увидел персикового цвета трусы. А с внутренней стороны одного бедра – маленький бордовый кровоподтек.
Я перепрыгнул через несколько ступенек, стремясь догнать ее, но она уже неподвижно валялась внизу, как куча тряпья. Ее волосы затянуло под решетку эскалатора. Она лежала, а движущиеся ступени срывали с нее скальп.
Услышав крик, я бессознательно взмахнул правой рукой. Рука задела что-то, и я машинально ухватился. Быстро обернувшись, я увидел, что схватил за руку споткнувшуюся женщину. Ту самую
– Огромное спасибо! Эти чертовы каблуки. Всегда столько бед, когда на них ходишь. Еще раз спасибо.
Она снова улыбнулась и, стоя, медленно проехала остаток пути. из
Я сел, где стоял, обхватил голову руками и затрясся, как собака во время грозы. Смерть Николаса, старухи на кладбище, Реднаскела, спасение женщины от ее будущего… Теперь я должен рассказать обо всем Марис. Удача начала покидать меня.
– Эй, вы там! Встаньте и проходите. Что вы там делаете?
Взглянув наверх, я увидел наблюдавшего за мной с отвращением и подозрением агента «Кобры». Своим серым «узи» он сделал мне знак идти.
На обед нам предложили на выбор идеально квадратный кусок говядины с таинственным запахом и таинственного же вида цыпленка. У стюардессы было лицо женщины, некогда занявшей третье место на конкурсе «Мисс Северная Дакота». К ее ужасу, мы оба отказались от еды и продолжили нашу беседу. Я не люблю вкус алкоголя, но половину полета тянул виски и от этого чувствовал себя гораздо лучше.
Теперь Марис все знала. Не часто в жизни приходится поговорить начистоту с другим человеком, но я постарался. Что толку что-то утаивать? Что могла она посоветовать, если оставить ее в неведении насчет важных, хотя и пугающих или смущающих деталей?
Я искал какого-то ответа на любимом лице. По прежним разговорам я знал, что она любит все обдумать, прежде чем высказываться, но мое нетерпение явно выдавалось тем, как я позвякивал льдом в стакане.
Марис посмотрела на стакан, потом на меня.
– У меня с собой мои карты таро. Если хочешь, я тебе сейчас погадаю, но я бы предпочла не делать этого. Здесь не место… Лучше всего, когда прилетим, позвонить моему брату Инграму. Я все равно собираюсь позвонить ему, а теперь тем более. Помнишь, я говорила, что он диск-жокей в Лос-Анджелесе? Он ведет дневное ток-шоу «За гранью», берет интервью у всяких чудаков и психов, каких только можно себе представить. Забавно и нелепо, но за много лет он повстречался со всеми ними – хорошими и плохими. Я уверена, он знает, к кому тебе сходить. Может быть, к какому-нибудь действительно проницательному хироманту или астрологу.
– Все это прекрасно, но что ты сама думаешь, Марис?
– Я думаю, тут есть о чем беспокоиться. Ты должен выяснить, что происходит. Если ты знал какого- нибудь странного и подлого типа вроде Люка, это может быть очень замысловатой шуткой с его стороны. Люк любил такие шутки.
– Видеть будущее женщины? Выглядеть в точности как покойник? Это не шутки, Марис. Это Бог!
– Верно.
– Я рад, что ты так спокойно к этому относишься. Мне от этого легче.
– Я спокойна, потому что в данную минуту, в десяти милях над землей, мы все равно ничего сделать не можем. Полеты пугают меня, и я молюсь, чтобы мы поскорее приземлились. А когда сядем, можно будет выяснить… Ох, забудь об этом.
Я повернулся и внимательно посмотрел на нее.
– Что ты собиралась сказать?
– Я подумала, какими волшебными были эти последние месяцы. Как мы встретились, как быстро полюбили друг друга. Но потом началась другая магия – смерть Николаса, твой приятель Реднаскела, Мориц Бенедикт… Это действительно странное время для нас.
– Ты считаешь смерть Николаса магией? Странно называть ее так.
– Не думаю. Магия – это нечто таинственное
