— А вы, — сказала она, — совсем уйдете из нашей жизни?
Он разглядывал ее какое-то время? В неясном свете совершенно нельзя было понять выражение его лица.
— Я уйду из вашей жизни. Навсегда.
Навсегда! Слово прозвучало для нее, как похоронный звон.
— Пока вы с Бадави будете беседовать, я отвезу Томми в дельфинарий. Дельфины приучены играть с детьми. Особенно с больными. Это своего рода терапия. Я думаю, что малышу будет полезно. Он столько всего перенес.
Она напрягла мышцы и попыталась вырваться из его рук.
— Нет!
Он продолжал крепко держать ее.
— Что случилось? Почему вы не хотите, чтобы ваш ребенок получил удовольствие? Я не могу понять вас, Линда.
— Не нужно, — повторила она, качая головой. — Держитесь от него подальше. Можете использовать меня, а его оставьте в покое.
— Не вырывайтесь. Я не хочу, чтобы Бадави подумал, что мы деремся. — Он положил ей на плечи руки и стал слегка поглаживать своими большими пальцами ее ключицы. — Что плохого, если Томми немного развлечется? Ему не хватает смеха, а он так любит смеяться.
Она посмотрела на него ничего не видящими от слез глазами.
— Он же начинает любить вас, — выпалила она и тут же была готова откусить себе язык за то, что сказала это.
— Что?
— Вы что, слепой? Или совсем бесчувственный? Он же считает вас самым чудесным человеком на свете, который может все — даже достать луну с неба. Это же жестоко — сначала приучать его обожать себя, а потом взять и исчезнуть. Поэтому, прошу вас, держитесь от него подальше.
Он беззаботно пожал плечами.
— Ну, мы же будем видеться иногда. И потом есть кот. И я буду наезжать сюда время от времени. У нас же с вами бизнес.
— Бизнес, — презрительно выговорила она. — Вы безнадежны. Вы ничего не понимаете. Повторяю, держитесь от него подальше. У него и так достаточно утрат. Не хватало ему еще печалиться и о вас.
Грэг нагнулся и заглянул ей в глаза.
— Боже мой, я отдаю вашему сыну кота стоимостью в пятьдесят тысяч долларов. Веду себя порядочно по отношению к нему, развлекаю его. Разрешаю вам жить здесь бесплатно. Что еще вы можете требовать от меня?
— Проводите меня обратно в мою комнату, — холодно проговорила она.
Он внимательно всмотрелся в ее лицо. В его глазах не было ни теплоты, ни сочувствия.
— С радостью, — сказал он, беря ее за руку. — Но раз и навсегда запомните: я не создан быть отчимом. Даже не мечтайте об этом. Бесполезно. Я не гожусь для этого.
— Отчимом? — У нее вспыхнуло лицо. Неужели он подумал, что она намекает на то, что он должен всерьез жениться на ней? Унижение, смешанное с гневом, закипело у нее в груди. — Отчимом? Кто вас просит быть отчимом? Вы даже червяку не годитесь в отчимы…
Между тем он быстро увлекал ее обратно к дверям гостиной, крепко взяв за локоть.
— Успокойтесь, — предупредил он. — Бадави смотрит на нас. Я вижу, как он там двигается. Держите себя в руках.
Как только они перешагнули порог гостиной, она вырвала свою руку.
— Вы невыносимы, — сказала она, растирая локоть, как бы пытаясь стереть память о его прикосновении. — Вы просто невыносимы.
Он постоял, глядя на нее. Его лицо, словно маска, белело в полумраке комнаты.
— Правильно, — сказал он своим низким сорванным голосом. — Я невыносим. И всегда был и буду таким. И мне нравится быть таким. Никогда не забывайте об этом.
Он повернулся и ушел, оставив ее одну стоять в темноте.
Когда на следующее утро Бадави пригласил Линду встретиться с ним в саду, ей пришлось оставить Томми на попечение недовольной миссис Фултон.
Бадави прогуливался взад и вперед по дорожке, ведущей к берегу океана. Он был в ослепительно белом костюме и галстуке — на сей раз в виде карпа.
— О, очаровательная миссис Хьюстон, — сказал он. — Не могли бы вы прогуляться со мной по саду?
— С удовольствием. — Она тоже была во всем белом, и это несколько угнетало ее, так как ей предстояло лгать, будучи облаченной в цвет чистоты и непорочности.
Бадави остановился, сорвал розовый цветок мальвы и протянул его Линде.
— В знак восхищения вашей красотой, — сказал он. — Есть ли какие-нибудь новости об очаровательной миссис Голдман? Надеюсь, ей уже лучше?
Линда начала нервно вертеть в руке цветок.
— С ней все будет прекрасно, просто прекрасно.
Бадави подкрутил кончики усов.
— Миссис Голдман чрезвычайно очаровательная женщина. Как вы думаете, почему столь привлекательная женщина, как она, не вышла снова замуж? Может, она была несчастлива в первом браке и не желает больше испытывать судьбу?
— Она… она была очень счастлива со своим мужем, — запинаясь ответила Линда, не понимая, куда клонит ее собеседник.
— Такую женщину, как она, стоит и подождать. Ради такой женщины я мог бы продлить свой визит и на месяцы, если потребуется. — Бадави взглянул на нее сбоку. — Или у нее уже кто-то есть?
Мысль о том, что этот человек может остаться здесь на неопределенное время, привела Линду в панику.
— Она… она недавно встретила… какого-то красивого и умного мужчину. Врача на пенсии. Его зовут Артур. Они когда-то знали друг друга и вот снова увиделись. Видимо, это судьба.
— Ах, вот что, — вздохнул он. — Судьба. Я понимаю.
Он остановился и пододвинул своей спутнице плетеный стул.
— Садитесь, пожалуйста. Мне тоже нужно присесть — я так огорчен.
— Мне очень жаль. Но я уверена, что вы еще встретите кого-нибудь. Вам есть что предложить женщине, мистер Бадави.
Он сел, положил руки на трость и угрюмо уставился в сад.
— Но где же я найду такую очаровательную, как миссис Голдман? Она — Овен, а мой астролог сказала, что моя следующая любовь тоже будет Овен. О горе мне. — Внезапно он повеселел. — Но кто знает? Может, этот Артур не так уж и хорош. Может, он вообще Козерог какой-нибудь? А это Овну не подходит. Тогда я вернусь. Или я слишком много беру на себя?
— Вам всегда будут рады в этом доме, мистер Бадави, — сказала Линда, горячо надеясь в глубине души, что Артур, кем бы он ни был — Козерогом или еще кем-нибудь, — в этот момент уже делает предложение Сарре.
— Жизнь в браке — единственно настоящая жизнь, — грустно размышлял Бадави, не глядя на нее. — А вам она подходит? Вы счастливы со своим мужем?
Она глубоко вдохнула и постаралась найти ответ, который не был бы ложью:
— Да, мы счастливы насколько это возможно.
— Я это вижу. Мне редко приходилось наблюдать столь сильное физическое влечение между людьми. Я ощущаю какую-то магнитную бурю между вами. Очень сильную бурю.
Она снова нервно втянула в себя воздух.
— Да, именно магнетизм, — сказала она. В этом тоже не было лжи, и она с беспокойством посмотрела вниз на плиты, которыми был вымощен сад.
— Вы простите меня, если я скажу, что ваш Грэг несколько эксцентричен? Слишком независим? Что он
