должность, аккредитованную при базе в Йокосуке; предложения в конце концов приняли, как и надеялся генеральный штаб. Постороннему трудно уловить важность этих изменений, но замечание, сделанное современником Инуэ в приватном разговоре с ним, приводит к мысли – Инуэ оправдывали в том, что он поставил на кон свою работу против проблемы. «Если это означает, что полномочия генерального штаба возрастут при соответствующем падении влияния министра, чей долг держать руку на тормозе предосторожности, когда дело касается блага нации, – тогда возрастет опасность развязывания войны».
Говорят, история повторяется; во время подписания трехстороннего пакта с Германией и Италией и когда была объявлена война Америке и Британии, подобная борьба опять вспыхнула внутри флота и людям пришлось рисковать не только работой, но и жизнью в попытках бороться со стихией. В этом случае, однако, разуму пришлось мало-помалу трубить отход.
20 сентября 1937 года тот же контр-адмирал Сигейоси занял пост руководителя бюро по морским делам вместо Тойоды Соему. Имея Инуэ во главе бюро, флот под командованием Йонаи и Ямамото обрел значительно более сплоченное руководство. Примерно в это же время, однако, «китайский инцидент» стал расширяться с севера в Центральный и Южный Китай, – все более очевидно проявились признаки, что события выходят из-под контроля.
Тем не менее Ямамото не проявлял беспокойства. Мацунага Кейсуке говорит о нем: «Каким бы сложным ни был вопрос, внешне он всегда сохранял невозмутимость». Такаги Сокичи, работавший под руководством Ямамото на различных постах, писал, что «и физически, и интеллектуально он (Ямамото как вице-министр. –
Однажды Такаги встретил его в зале совещаний здания «Дайст» в состоянии крайнего возмущения, – Ямамото прознал о секретных договоренностях протолкнуть адмирала Суецугу Нобумасу в Совет правительства. Идея создания этого совета принадлежала Коноэ, но Огата Такетора говорит, что «единственно возможное объяснение – Коноэ, не любившего символов власти, обманули амбициозные люди». В число советников намечалось ввести Угаки Казушиге, Араки Садао, Суецугу Нобумасу и Або Кийоказу, а среди других были такие, как Мачида Чудзи, Мацуока Йосуке, Го Сейносуке и Икеда Сейхин. В книге Харады Кумао «Принц Сайондзи и политическая ситуация» содержится много ссылок на адмирала Суецугу: с напоминанием, например, о том, как он постоянно выступал за оккупацию китайской территории; как даже армия оказалась сыта по горло типом правых элементов, ведомых Суецугу, и как Суецугу неизменно соглашался со всем, что изволил изречь Мацуока. Тем не менее на ранней стадии Коноэ и Суецугу достигли договоренности, – если введут систему советников, Суецугу представляет в ней флот; сам министр Йонаи услышал об этом от премьер-министра, только когда это дело стало более или менее fait accompli.[1]
– У меня нет возражений, – ответил Йонаи. – Однако на флоте никому из офицеров, кроме министра – даже заместителю министра, – не разрешается заниматься политикой. Поскольку он станет выполнять обязанности советника кабинета, а это все равно что пост министра без портфеля, адмиралу Суецугу, естественно, придется уйти в отставку.
Вот этого Коноэ – и, возможно, сам Суецугу – не предвидел. Коноэ застигли врасплох, но Йонаи просто поставил его перед фактом и отказался сдаваться. Уйти в отставку означало конец его эффективной службе как офицера.
Увольнение с активной службы одной из главных фигур в «флотской» фракции означало, что лидеры морского министерства Йонаи и Ямамото добились успеха – введен строгий, хотя и неофициальный запрет на политическую деятельность в министерстве.
Коноэ, должно быть, сочувствовал Суецугу, ибо через несколько месяцев поднял адмирала до поста министра внутренних дел. Говорят, что по этому поводу Ямамото заявил: «Если, попав в кабинет, Суегуцу станет проводить ястребиную, антибританскую политику, то флот будет ему противостоять самым решительным образом. Морской министр напрямую заявит ему, что смешно рассуждать о войне с Британией, не принимая во внимание нынешнюю силу Японии или международную обстановку, влияющую на Японию; это полное отсутствие осторожности и ни в коем случае не может считаться верностью своей нации. В результате правительство наверняка падет».
13 декабря 1937 года, в день, когда вступило в силу назначение Суецугу на пост министра внутренних дел, пал Нанкин. Специальные выпуски газет объявляли: «Флаги с Восходящим Солнцем развеваются над вратами Нанкина!», и весь народ праздновал это событие. В тот же день Суецугу созвал пресс- конференцию: попытался, как бы оправдываясь, объяснить свой перевод из Совета кабинета в правительство. А в вечерних газетах в этот же день появился короткий отчет, переданный по телеграфу из Шанхая, об объявлении, сделанном в 13.00 отделом информации 3-го флота (позже флота Китайского района):
«Вечером одиннадцатого соединение морской авиации, вылетевшее бомбить корабли китайской армии, которые, по сообщениям, ускользнули из Нанкина и плыли вверх по течению, по ошибке подвергло бомбежке три судна, принадлежавшие „Стандард компани“, потопило указанные суда вместе с американским военным судном, которое оказалось поблизости. Мы крайне сожалеем об этом несчастливом инциденте, затронувшем американский флот, а главнокомандующий Хасегава начал немедленно изучать возможности исправить ситуацию».
Эта не бросающаяся в глаза статья, возможно, поначалу не привлекла большого внимания; упомянутое «американское военное судно» – канонерка «Пэней»; и инцидент с «Пэней» стал первой серьезной проблемой в отношениях между Японией и США с начала «китайского инцидента».
Реакция имераторского флота на это происшествие, как видно из апологетического тона сообщения, не что иное, как испуг, и каждому понятно, что флот не желает иметь какие-либо проблемы с Америкой.
Японские военные корабли срочно направились вверх по течению от Нанкина с целью помочь спасти выживших американских моряков. В то же время контр-адмирал Инуэ Сигейоси обратился к заместителю министра иностранных дел и передал пожелание руководства флота направить от министерства личные телеграммы президенту США и «британскому императору» Георгу V. Упоминание о «британском императоре» вызвано тем, что почти одновременно с «несчастливым» инцидентом армейские части обстреляли британское военное судно «Леднбёрд» в Уху, вверх от Нанкина. Однако шаги, предпринятые флотом, понравились далеко не всем.
Как раз в это время Мизота Сюичи, который в качестве переводчика сопровождал экономическую делегацию в поездке по Европе и США, возвращался домой. На Токийском вокзале его встретил Эномото Сигехару. «Уверен, ты хотел бы ехать прямо домой, – сказал Эномото, – но Ямамото специально попросил тебя, если можешь, заехать по пути в морское министерство». Когда Мизота прибыл, его попросили перевести на английский памфлет, который Ямамото написал по поводу действий частей морской авиации. В конечном счете он провел всю ночь за работой. Через день или два по настоятельной просьбе Ямамото приняли решение послать Мизоту в Шанхай. Ямамото объяснил это так:
– Поскольку американские и британские корабли настаивают на использовании международных водных путей на реке Янцзы, в любое время может произойти подобный инцидент. Мы не можем допустить лингвистических недоразумений. Вам нужно провести там только два-три месяца.
Ямамото спросил Мизоту, есть ли у него какие-нибудь пожелания.
– Да, – отвечал тот, – два. Первое: если возникнет какая-нибудь проблема, мне придется иметь дело с высокопоставленными лицами. Я не смогу беседовать с ними на равных, проживая на каком-нибудь захудалом постоялом дворе, поэтому хотел бы, чтобы вы поместили меня в достойном отеле. Второе: терпеть не могу сидеть за письменным столом с деловым видом, когда нет никаких дел. Прошу разрешить мне в это время заниматься тем, что мне нравится.
«Заниматься тем, что мне нравится» означало гольф.
– Буду только рад, – Ямамото согласился на оба условия, – услышав, что ты играешь в гольф. Если эти молодые офицеры будут высказываться, скажи – Ямамото разрешил.
Японский посол в Америке Сайто Хироси имел среди американцев хорошую репутацию. Родом из Нагаоки и старый знакомый Ямамото, он хорошо знал отношение Ямамото к «инциденту». Выступая по американскому радио, он открыто признал, что Япония совершила ошибку, и принес извинения. Сам Ямамото сделал искреннее заявление – «флоту остается только понурить голову» – и немедленно сместил
