миг – и все.
Эди приподнялась и, взяв руку Клифа, положила себе на грудь.
– Ты слишком много разговариваешь, – шепнула она, дотрагиваясь до жесткой ткани его джинсов.
Ее прикосновение лишило Клифа последней крупицы самообладания. Одним движением он стянул джинсы, отшвырнул в сторону трусы – и вот он уже на кровати вместе с Эди, обуреваемый одним желанием – обладать ею, сделать ее до конца своей.
Кожа Эди пылала, и чем ниже опускалась рука Клифа – гладила грудь, плоский живот, все ближе подбираясь к лону, – тем жарче становилось пламя; оно пронизывало Клифа, сжигало его. Рот его нашел грудь Эди, губы льнули к соскам, захватывали их и вновь отпускали. Она была мила ему и на вкус, и на ощупь. Клифом владело одно всепоглощающее чувство, время исчезло, осталось лишь это мгновение. Когда наконец он погрузился в ее шелковистое лоно, он понял, что мгновение это было неизбежно, что они шли к нему с того самого дня, когда он впервые увидел Эди.
Эди тесней прижала Клифа к себе, все ее существо нуждалось в нем, она упивалась силой его объятий, пульсирующим пламенем у себя внутри. Они двигались в одном ритме, словно им было не впервой заниматься любовью и их тела научились одновременно давать то, к чему оба стремились.
Эди вновь и вновь шептала его имя, чувствуя, как она приближается… вот-вот достигнет… жгучей вспышки наслаждения, ждавшего ее. Когда наконец Эди поднялась на пик блаженства, затопившего ее потоками огня, Клиф выкрикнул ее имя и расслабился, окутывая ее своим теплом.
Они лежали молча, тела их были по-прежнему вместе, но Эди чувствовала, что Клиф отдаляется, ускользает от нее.
– Клиф, – позвала она еле слышно. Клиф скатился с кровати, протянул руку за трусами, надел их и, не глядя на Эди, быстро натянул джинсы. Только надев рубашку, он наконец посмотрел на нее своими черными бездонными глазами.
– Это была ошибка, Эди. – Поднял руку, чтобы пресечь ее возражения. – Это была серьезная ошибка, и больше она не повторится. Лучшее, что мы можем сделать, – считать, будто ничего не произошло. – Он не стал дожидаться ее ответа, повернулся и вышел из комнаты. Прежде чем Эди успела встать с постели, она услышала стук захлопнувшейся входной двери и поняла, что Клиф ушел.
Глава шестая
– Вы не хотите остаться к завтраку?
Клиф удивленно взглянул на Эди. Она удивила его еще несколькими минутами раньше, когда вышла из спальни одетая, сна ни в одном глазу. Прошло два дня после ее свидания с Маркусом… две ночи после… после… Клиф почти не видел ее с тех пор, ни разу не заговорил. Эди ускользала к себе в спальню, когда он заступал на свою вахту, а по утрам он убегал до того, как она успевала встать.
Клиф колебался, раздираемый желанием остаться и подспудным страхом, что его связь с семейством Тернер становится чересчур тесной.
– Оладьи на пахте и настоящий кленовый сироп, – соблазняла его Эди с улыбкой.
Клиф и сам не знал, что подействовало: оладьи или ее улыбка, но его страхи вдруг показались ему пустыми. Судя по всему, Эди сумела выкинуть из головы то, что между ними произошло. Что ж, он тоже сумеет.
– Спасибо. Звучит заманчиво. – Клиф взял свой стул от окна и, поставив его у стола, стал смотреть, как она готовит. Эди двигалась с такой грацией, так проворно выставляла на кухонный стол все нужные продукты, что напоминала молодую ведьму, готовящую чудотворное зелье. Клиф улыбнулся, глядя, как, смешав составные части, она принялась взбивать веничком тесто. В такт движению руки на спине заплясала коса и соблазнительно запрыгали туда-сюда ягодицы. Внезапно Клиф почувствовал, что оладьями его аппетит не утолить.
Он вскочил со стула.
– Я не могу чем-нибудь помочь?
– Можете накрыть на стол, – Эди указала на шкафчик, где стояла посуда. Наливая тесто на сковороду, она украдкой наблюдала за Клифом.
Он двигался с неустанной энергией зверя в клетке, полностью уйдя в свою задачу – как положено накрыть на стол. Эди улыбнулась, увидев, как, закусив нижнюю губу, он тщательно складывает бумажные салфетки и кладет их под вилки. Он казался трогательным, как маленький мальчик, устремивший все внимание на то, чтобы правильно собрать модель самолета.
Внезапно Эди переполнила радость: Клиф с ней. С ней, но не маленький мальчик, а желанный мужчина. Фланелевая рубашка туго обтягивает его, подчеркивая широкие плечи и тонкую талию, узкие джинсы облегают длинные ноги. Когда он повернулся к ней спиной, Эди вспомнила прикосновение его кожи, вспомнила, как идеально сочетались их тела. Эди перевернула оладьи и дала волю воображению. Зажмурилась, наслаждаясь картинами, которые мысленно рисовала себе. Вот Клиф подходит к ней сзади, покрывает поцелуями шею, и она тщетно пытается закончить завтрак. Вот просит забыть про оладьи и, подхватив на руки, несет в спальню, и она тонет в темном пламени его глаз. Эди кинуло в жар от воспоминаний и предвкушения того, что ее ждет.
– Вы всегда доводите оладьи до такого оригинального цвета?
– Ой! – Голос Клифа вернул Эди к действительности. Когда его слова дошли до ее сознания, она взглянула на сковородку и увидела, что от оладий идет дым, а края их почернели. – Черт! – пробурчала Эди и быстро выкинула оладьи в помойное ведро. Ее фантазии чуть не оставили их без завтрака. – Я… я, видимо, отключилась на минуту, – сказала Эди, вспыхнув, и быстро налила новое тесто на раскаленную сковороду.
– Сказать по правде, я удивился, увидев вас в такую рань одетой и бодрой, – сказал Клиф, располагаясь на стуле перед идеально сервированным столом. – Обычно вы выходите из спальни, как робот, у которого разомкнулась цепь.
Эди решила не обращать внимания на последние слова и просто объяснила:
– По субботам я всегда встаю рано. Роза заходит посидеть с бабушкой, а я иду на городской рынок за покупками. Пойдете со мной? – предложила Эди, поддавшись внезапному порыву. – Впрочем, наверно, это
