— На морском побережье, — вздохнул я, кое-что вспоминая.
— Недурно. В какое время года?
— Летом.
— Какую температуру воздуха предпочитаешь?
— Градусов тридцать по Цельсию.
Робинзон почесал затылок, что-то соображая, подергал ус.
— Ну ладно, — махнул он почему-то рукой. — Пасмурно? Солнечно?
— Легкая облачность.
— Ветер?
— Слабый юго-западный.
— Песок? Галька? Камень?
— Песок.
— Наедине? В компании?
— Наедине.
— Недурно. Ну а теперь представь: надел ты колпак, ткнул кнопку и оказался на морском побережье. Лето. Солнечно. Может, даже тепло. Слабый ветерок ласкает кожу. Песочек. Вокруг ни души, только ты, твоя возлюбленная и море.
— Идиллия. А что дальше?
— Дальше?! — Робинзон прыснул не то со смеха, не то от возмущения. — Ну уж извини, дорогой, что будет дальше — тебе лучше знать! Можешь, например, — он непристойно подмигнул, — поболтать о погоде. Вести себя она будет как настоящая. И, вообще, все будет как на самом деле.
— И что, я смогу ее… обнять?
— Естественно! — Робинзон фыркнул.
— Забавно.
— Еще бы! Если вас не устраивает море, можете отправиться в фешенебельную комнату, в ресторан — куда угодно. Хоть в круиз по соседним созвездиям, только запрограммируйте соответствующим образом экопроигрыватель — у него все это в памяти.
— А моя возлюбленная?
— Которая?
— Настоящая.
— Она с твоей экой в своем городе может делать то же самое.
Меня вдруг поразила мысль:
— А если она подарит свою эку не только мне, но и… другому?
— Все может быть, — философски изрек Робинзон.
— Ну, знаете ли!..
— А что ты возмущаешься? — засмеялся Робинзон. — На нашей планете эки модных артисток тиражируются миллионами, их можно купить в любом магазине, как бутылку вина.
— Но это же ужасно!
— Разумеется, ужасно, — согласился со мной Робинзон таким тоном, словно сам не верил в сказанное. — Жители планеты чуть ли не все свободное время проводят у экопроигрывателей.
У меня мелькнула озорная мысль:
— А если в такой ящик сунуть сразу две эки разных девушек?
— Хоть четыре, хоть целый гарем. Твое дело. Только смотри, как бы они там не перецарапались, а заодно и тебе космы не выдрали!
— Пусть дерут! — разрешил я, смеясь. — Это же не на самом деле — в воображении!
— Не совсем так, — не согласился Робинзон. — Знаешь ли ты, сколь велика сила внушения? Если, например, к телу человека приложить холодный металлический предмет, а внушить, что это раскаленная железяка — у человека появится ожог.
— Ну и что?
— А то. Если тебе во время проигрывания чья-то эка влепит оплеуху, считай, что после сеанса, когда ты наберешь в уме условный код и вернешься к действительности, у тебя под глазом будет настоящий синяк.
— Ну да?
— Честное слово. Хочешь, расскажу, почему я удрал со своей планеты?
— Хочу, — сказал я.
— Из-за соседа. Враждовали мы с ним несколько лет. Даже толком и не знаю, из-за чего невзлюбили друг друга, только врагами смертельными были. Приходит он как-то ко мне и говорит: “Давай мириться”. Надоело, мол, враждовать. И зовет в гости: бутылку вина редкостного достал. Подумал я, подумал и согласился. Пошел. Врезали, потолковали о том о сем. И предлагает мне сосед: “Выпросил у друга одного на пару дней эку очень модной певицы. Может, поболтаешь с ней?” А я и рад. Схватил эку, бросил ее в прорезь соседского экопроигрывателя, нацепил на голову колпак, ткнул кнопку. Открыл во сне глаза и обомлел. Стоят передо мной три соседа и смеются. Хитрец сосед оказался, свою эку дал, а перед этим сбросил в экопроигрыватель еще две таких же.
Робинзон замолчал, потеребил ус, тоскливо посмотрел на дуб. Там опять сидел робот.
— А дальше-то что? — не выдержал я.
— Дальше? Дальше не интересно. Начали они меня втроем бить. Я, само собой, ору, отбиваюсь, а отключиться не могу — код возврата забыл спросить. Да и не нужен он мне был, я для начала реле времени на 30 минут включил. Короче, через полчаса увезли меня в больницу с переломами ребер и в синяках всего.
Робинзон хмуро замолчал.
— Что ж вы так и простили соседу такую “шуточку”?
— Я? Простил?! Да…
Робинзон не успел договорить. Снова на нем верхом оказался Пятница. От неожиданности Робинзон клацнул зубами и сполз под стол. Одна из ножек кресла отлетела, и робот брякнулся на землю. Я не растерялся, бросился на него и вцепился в голову изо всех сил. Не обращая на меня внимания, робот вскочил и побежал к забору. Я висел на нем.
— Бей по затылку! — услышал я истошный вопль Робинзона. — По клавише его, по клавише!
Возле самой клавиши торчал какой-то рог, мешавший надавить на нее. Я с силой надавил на рог подбородком, и он нехотя сполз в сторону. Я изловчился и подбородком же прижал клавишу на затылке Пятницы. Робот замер, не добежав двух шагов до частокола. Обессилев, я сполз на землю.
Подбежал выползший из-под стола Робинзон и сел рядом. Оба мы тяжело дышали.
— Спасибо, друг, — сказал наконец Робинзон с чувством. — Если бы не ты, он меня рано или поздно угробил бы.
— Давно сам угробил бы его. Вон сколько бластеров! — ответил я.
— Шутишь! Во-первых, он страшно дорогой, а, во-вторых, он из всех бластеров батарейки вытащил и попрятал, когда свихнулся. Даже из этого, — Робинзон похлопал по своей ржавой пушке.
— Дурак-дурак, а кое-что соображает! — хмыкнул я. — А что теперь делать с ним?
— Посмотрю. Может, мозги почищу и смажу, может, еще чего.
Мы встали и осмотрели робота со всех сторон.
— А зачем ему этот ползучий рог? — спросил я, показывая на короткий отросток, мешавший мне нажать на клавишу.
Робинзон взглянул на отросток и вдруг истошно завопил:
— Вот она, р-р-родимая!!!
Вцепившись двумя руками в рог, он дернул так, что отросток отлетел. Дрожащими пальцами Робинзон прижал “рог” к груди. В уголках глаз у него блеснули слезы.
— Что случилось? — заволновался я.
— Ты ничего не понял? — спросил он с каким-то странным вызовом в голосе. — Это же батарейка от экопроигрывателя.
— Как она попала к роботу?
