сосредоточена на сластях и игрушках. Вот почему пробужденные идут медленно и тихо, чтобы звук шагов не помешал глубокому сну спящих. По пути они пробуждают только тех, кто беспокойно ворочается в своих кроватках. Тем они, эти путники на духовной тропе, тихо дают руку. По этой причине духовный путь называется еще мистическим путем. И нет ничего плохого в том, чтобы разбудить лишь немногих, оставив многих спать, но, с другой стороны, какая великая доброта заключается в том, чтобы дать выспаться тем, кто нуждается в сне.
На стадии мюрида посвященный должен избегать чудотворства, заявлений о том, что он знает что-то или владеет чем-то, что неведомо его ближним, изгнания бесов, общения с духами, определения характера, предсказания судьбы, он должен избегать казаться чересчур умным в разговорах на духовные темы, ища одобрения у других. Кроме всего прочего, ханжество, показная праведность, а также поучения и советы, даваемые другим прежде, чем советующий до конца понял свое «я», так же опасны, как давать другому то же самое лекарство, которое доктор прописал ему.
Во время ученичества надлежит прививать навык дисциплины, которая способствует формированию идеального мюрида. Самоотрицание является ведущей религией, и это может быть постигнуто только через дисциплину. Она так же необходима ему на пути ученичества, как солдату в бою. В отсутствии таковой мюрид удержит все, что хочет сокрушить, принимая посвящение. «Мастерство состоит в служении, только слуга может стать мастером».
Также необходимо уважительное отношение к Муршиду. Это должно соблюдаться не для поднятия престижа учителя в его собственных глазах или в глазах окружающих. Это необходимо для того, чтобы научиться уважительному отношению как таковому, направляя его прежде всего на того, кто достоин этого. Мюрид может оказаться в состоянии развить в своей природе аналогичное уважение ко всем окружающим, подобно тому, как девочка, играя в куклы, получает урок материнства. Уважать кого-либо означает вычесть ровно столько же тщеславия из самого себя – тщеславия, которое представляет собой не что иное, как вуаль между человеком и Богом.
Во время мюридства желательны трезвость и уравновешенность ума, серьезные привычки, соблюдение регулярности во всем, упорство, стремление к уединению, сдержанное поведение, непредвзятость манер, чистая жизнь, непрерываемые ежедневные духовные медитации.
Суфий учится у двух миров: внутреннего и внешнего. Внутренний мир эквивалентен тому, что в народе известно под названием «мир иной», потому что широко распространено убеждение, что время – это всезначимый фактор, что жизнь наша проистекает сейчас и мы проживаем другую жизнь в другое время. Суфий знает, что это не так. Мир вовне имеет два аспекта: социальный мир, в который мы помещены, и более великий мир, являющийся предметом истории, прошлой, настоящей или пророческой. Во внутренний мир можно войти только самому изучающему, хотя он может узнать о нем из «эзотеризма» – предмета, который также включает в себя два аспекта: аспект сил ума и аспект божественного света. Последний представляет собой реальную цель исследования для суфия, это его
Является ли суфизм религией? Из всего вышесказанного должно быть ясно, что религия суфия неотделима от религий мира. Люди напрасно ломают копья вокруг имен и жизнеописаний спасителей, называя свои религии их именами, вместо того чтобы объединиться друг с другом в лоне истины, которую дает им учение. Эту истину можно проследить во всех религиях, независимо от того, что одна община называет другую языческой, или неверной, или безбожной. Такие люди претендуют на обладание единственно верным писанием и объявляют свое место поклонения Богу единственным обиталищем Бога. Суфизм – это имя, данное определенной философии людьми, которые не приемлют философии, следовательно, она не может быть реально обозначена как религия, – эта система содержит религию, но сама не является религией. Суфизм – это религия, если кому-то хочется узнать из него религию. Но он стоит вне религии, поскольку он – это свет, поддержка каждой душе, поднимающий смертное существо к бессмертию.
Сегодня дела обстоят так, что каждый провозглашает лучшей свою религию. Суфий терпим ко всем и считает их всех своими, поэтому он не принадлежит к одной религии, но все религии принадлежат ему. Он может рассматривать религии как школьные классы: одни ходят в первый класс, другие – в классы постарше, то есть другие рассматривают жизнь более глубоко. И в каждом классе школы есть ученики, которые любят играть.
Сказать: «Вы не моей религии, только моя религия верна», – так же разумно, как сказать: «Вы не юрист, не купец, не ученый, ваш образ жизни неверен, вы должны быть, как я».
Сказать: «Все, кто принадлежат моему вероисповеданию, спасутся», – так же разумно, как сказать: «Каждый юрист, купец, ученый (в зависимости от случая) честен и отлично выполняет свою работу». Некоторые говорят о «номинальных» христианах и «истинных» христианах, но это только иной способ выразить мысль, что одни люди честнее в своей работе, а другие играют.
Может быть суфизм – это вера? Что мы имеем в виду под словом «вера»? В природе ума заложена вера, неверие приходит позже. Ни один неверующий человек не родился неверующим, ибо, если бы душа не верила с детства, он никогда не научился бы говорить. Все знание, которым владеет человек, он приобрел через веру. Когда он подкрепляет свою веру знанием, тогда приходит неверие в отношении того, с чем не может ужиться его знание, того, что не может найти оправдание его рассудка. Тогда он не верит в то, во что верил раньше. Неверующий – это тот, кто однажды переменил свою веру на неверие; неверие часто затмевает душу, но порой оно ее просветляет. Есть персидское изречение: «До тех пор, пока вера не переменится на неверие и снова неверие не обратится в веру, человек не станет настоящим мусульманином». Но когда неверие становится стеной на пути дальнейшего проникновения ума в жизнь, тогда оно затмевает душу, ибо тогда для дальнейшего прогресса нет возможности и гордыня человека и его удовлетворенность тем, что он знает, ограничивают диапазон его видения.
Вечные «почему» возникают в уме разумного, и, когда, к удовлетворению вопрошающего, на эти «почему» отвечает жизнь, он идет дальше и дальше, проницая различные планы жизни. Когда же эти «почему» не получают от жизни удовлетворительного ответа, тогда приходят сомнение, растерянность и неудовлетворенность, выливаясь в смятение, ярость и отчаяние. Иногда вера оказывается хуже неверия. Это бывает тогда, когда человек, упорный в своей вере, мешает своему развитию, не давая уму продвигаться в исследовании жизни, отвергая водительство и совет другого человека ради сохранения собственной веры. Тогда вера, которая сохраняется как добродетель, становится величайшим грехом. Как показывает практика, и вера и неверие в свое время становятся естественной тенденцией: человек, склонный верить, обретает привычку верить всему и вся, неверующий же в свое время приходит к полному неверию ни во что, будь то правильное или неправильное. Оптимистический характер – это характер верующего, а пессимизм, как правило, характерен для неверующего. Пророки всегда сулят награду верующему, они грозят неверующему наказанием, потому что шанс духовного озарения есть только в жизни верующего, тогда как неверующий окутывает свою душу собственным неверием.
Суфии склонны признавать четыре стадии веры:
