Не успел Усик это сказать, как мимо пронесся экипаж. И еще один. Лошадей не было ни у того, ни у другого. А потом они увидели толпу. Мэй затаила дыхание. Эта толпа была не похожа на ту, которую она видела возле Аниматрона. Там все привидения были людьми, а тут собрались духи всех мастей и размеров.
Мягкая и тянучая, как ириска, женщина с оттянутыми вниз, будто потекшими, глазами и грустной миной, которая свисала ниже подбородка, просочилась через мешок, висевший на ее узеньких сгорбленных плечах. Из мешка она вытянула длинную цепь, поднесла ее к уху и как следует погремела. На цепи болтался огромный белый ярлык с каракулями «Я ЛЮБЛЮ БЕЛЛЬ МОРТ». Губы женщины приподнялись выше линии подбородка, и Мэй догадалась, что она улыбается. Привидение спрятало цепь обратно в сумку и зашагало дальше.
— Сегодня День Потерянных Душ, вот почему так много народу, — объяснил Усик. — Большинство приехало с севера. Все местные лавочки сегодня кучу денег выручат.
Мимо кареты прошел лысый человек с рогами, как у черта, и рюкзаком на спине. За ним — три клоуна, которые о чем-то шептались. Один засмеялся шутке товарища, обнажив два ряда острых, как бритвы, зубов. Внезапно откуда ни возьмись вылетела карета и переехала его. Потрясенная Мэй увидела, как двое других клоунов согнулись пополам от смеха. Третий, похоже, здорово разозлился. Когда он встал, голова у него оказалась плоской, как блин.
Мэй подумалось, что сегодня тут гуляют по магазинам персонажи всех кошмарных снов, которые она когда-либо видела.
Они проехали мимо лавки. «ДАМСКИЕ НАРЯДЫ ИЗ ШЕЛКА. ВСЕ СТИЛИ, ВСЕ ВРЕМЕНА», — гласила надпись на двери. В витрине стояли несколько манекенов, и у каждого было какое-нибудь увечье или уродство. У одной женщины отсутствовала рука, вторая держала веревку с петлей. У третьей лицо застыло в гримасе ужаса, а ее соседка стояла, подняв над ней руки, и хищно скалилась, будто хотела напугать. Мэй передернуло.
— Почему они все такие противные? — вполголоса спросила она.
— Да это же маньячки. Душительницы, — прошептал Тыквер, вытаращив глаза. — Столько народу погубили шелковым шнуром.
Мэй вздрогнула.
— Они часто собираются попить чайку в местном баре, — добавил Усик. — Никого не трогают, просто любят посплетничать о своих жертвах. Так сказать, помериться подвигами.
— Я бы ни за какие деньги к ним не подошел, — вставил Тыквер.
— Тыквер вообще мало к чему подходит, — раздраженно заметил Усик.
Через несколько минут карета остановилась перед большим окном, полным разбитого стекла.
— А теперь прячься. — Старичок указал на корзину.
Мэй влезла внутрь и спряталась под одеждой, оставив только небольшие щелочки, чтобы дышать и подсматривать.
Старичок и Тыквер взяли корзину за ручки и вылезли из экипажа. Послышался звон монет — Усик заплатил кучеру. Скрипнула, закрываясь, дверца, и сквозь щелки между прутьями корзины девочка мельком увидела отъезжающую карету. К удивлению Мэй, внутри сидели бородатый король и прекрасная королева. Они играли в карты.
— Тыквер, — сказал старичок, — сделай нормальное лицо. Из-за тебя нас раскроют. И смотри, куда идешь.
— Усик! — воскликнул кто-то.
Мэй поглубже зарылась в одежду. В щелку она смогла разглядеть лишь какую-то фигуру, которая подбежала к ним.
— Что? Затеял стирку? А мне на днях прислали с запада партию пчел. Ты же не откажешься взглянуть? Как думаешь…
Мэй затаила дыхание и сидела ни жива ни мертва. Сердце бешено колотилось. Ей было видно, что неизвестный стоит рядом со старичком, как раз напротив разбитой витрины. Над витриной оказалась вывеска: «ИСТЛЕВШАЯ СТРАНИЦА. ПОСТАВЩИКИ ПОДЕРЖАННЫХ КНИГ СО ВРЕМЕН ИЗОБРЕТЕНИЯ ПИСЬМЕННОСТИ».
На полках за окном тесными рядами стояли всевозможные тома. Некоторые были такими дряхлыми и желтыми, что просто разваливались на части. В сторонке лежали горки праха, которые, вероятно, в прошлой жизни считались книгами. Все корешки были абсолютно чистыми, однако стоило Мэй взглянуть внимательнее, как на них проступали зеленые буквы: «Жизнь после гильотины, или Два века в Западных Землях» Марии Антуанетты; «Я — мертвец, ты — мертвец» доктора Франко Позитивви, «Руны: введение для привидений» Ра.
В центре витрины, на отдельной подставке, была выставлена еще одна книга: «Я набрался духу, а ты? Бо Кливил: неофициальная биография самого известного в стране Навсегда злодея».
Пока девочка читала заглавие, под ним показалось что-то еще. У Мэй на затылке волосы встали дыбом. С обложки на нее смотрели два глаза, красных, злобных — таких же, какие она видела на странице брошюры. В их глубине тлел багровый огонь.
Внизу обложки сама по себе начала проступать еще одна надпись.
— Хорошо, завтра и приходи, — сказал Усик.
Мэй снова подняли и понесли. Она все смотрела на книгу.
Мэй уносили к двери. Книжный магазин скрылся из виду. Но не раньше, чем она под гулкие удары сердца успела прочитать надпись:
Глава тринадцатая
Утешительница
— Мы на консультацию.
Хотя Мэй все еще сидела под ворохом одежды, она поняла, что они вошли в полумрак приемной. Только что она слышала, как со скрипом открылась и снова захлопнулась дверь. А затем почувствовала, что ее вспотевшее лицо обдувает прохладный воздух.
Сквозь щели она увидела ножки стола и пару ног, болтавшихся у нее перед носом.
— Ссссюдааа…
Мэй потащили дальше и снова поставили на пол.
— Ссссскорро васс позовуууут.
Скрипнула другая дверь. С головы Мэй убрали тряпки, и сверху ей улыбнулась физиономия Тыквера.
— Ну, как ты тут?
— Нормально.
— Уже можно вылезти, — сказал Усик.
Мэй выбралась наружу. Они находились в каком-то помещении, где было темно, хоть глаз коли. Мэй смогла разглядеть лишь Усика и Тыквера, сидевших рядом, да светящуюся табличку с надписью: принято 2 007 998 душ.
— Усик, — шепнула Мэй. — У книжного…
В темноте перед ними развернулся свиток.
§ Запрещается входить с непогашенными частями тела.
§ Запрещается фотографировать. Обладая необычайно привлекательной
