попытки справедливого распределения, распределялась неравномерно. Разорялись дворяне, пражане, предприниматели, купцы. Все общество устало от войны и хотело мира. Пропаганда чашников настаивала на том, что единственной помехой мира являются непримиримые табориты.
В самом Таборе появились бедные и богатые, возникла частная собственность. Как только бедные становились богатыми, их больше не интересовала идеология, у них менялось мышление. На Таборе появились жадность и зависть, исчезали братские отношения. Громадная военная добыча быстро превращалась в зажиточность Табора. Старые табориты, полностью посвятившие себя определенной идее, крепко держались за свою веру, претерпев за нее множество гонений и опасностей. За пятнадцать лет их ряды ужасающе поредели. В Табор стремились попасть сектанты со всей Европы – ариане, манихеи, несториане, вальденсы. Военные победы таборитов привлекали к ним множество авантюристов, требующих не идей, а добычи. Крестьяне, уставшие воевать, скрывались от военной повинности. Антитаборитская пропаганда называла Табор «средоточием сброда и подонков всех народов». Ян Жижка всегда утверждал, что его воины – истинные воины божии, цельные и прямые, чуждые колебаниям и сомнениям в своей вере. К 1434 году таборитская армия все больше и больше утрачивала свой прежний характер. В ней постепенно исчезали воодушевление, культ добровольной дисциплины, преданности делу, надежность. Когда чашники объявили сбор войск наемников, разорившиеся дворяне-табориты начали переходить на их сторону.
30 мая 1434 года близ Праги у Липан произошло решительное сражение 25 000 чашников и 18 000 таборитов. Чашники использовали военную тактику Яна Жижки. В их армии, как и в армии таборитов, были сотни боевых подвод с броней и большими пищалями на них: «Господа и бароны, умышленно показывая, будто они бегут, поставили в хвосте своих подвод лучших воинов и приказали им тайно приготовить пушки, но нагнуть их к земле и направить их как бы на свой тыловой отряд, будто они самовольно пытаются бежать от таборитов. В это время те преследовали из пушек хвост обоза господ рыцарей и кричали при этом: «Бегут, бегут!» Приблизившись к подводам господ, они сошли со своих возов, собираясь броситься на подводы господ. Но тогда люди господ и они сами, подняв свой стяг, сошли со своих подвод и выступили против врагов и мужественно стали с ними биться. И жестоко их разбили».
Успех битвы долго склонялся то на одну, то на другую сторону. Наконец конница таборитов начала отступать. Началась ужасающая бойня: «Табориты и сироты повернули в тыл, обратились в бегство и хотели вернуться к своим возам, чтобы укрыться за ними. Но господа так ловко и быстро их гнали и избивали, что подошли к их возам одновременно с ними и там убили пресвитера Прокопа и еще многих пресвитеров из их злостной секты, и многих побили на подводах, и, преследуя бежавших, как конных, так и пеших, многих захватили в плен. Там же сожгли у них подводы с броней, пушки и другие оружие».
Из 18 000 таборитов погибли 13 000 и многие военачальники во главе с Прокопом Большим. 700 пленных согнали в большой амбар и заживо сожгли.
До 1437 года табориты во главе с гетманом Яном Рогачем из Дубы держались в своей последней крепости Сионе, но именно ужасный разгром у Липан навсегда сломил силы таборитов.
Табор перестал властвовать над чешскими землями. После двухлетних переговоров император Сигизмунд ненадолго, на год, вернул богемскую корону. Он подписал всеобщую амнистию, захваченная в 1419 году церковная недвижимость осталась у чешских баронов. С 1438 года императорская корона закрепилась за домом Габсбургов, укрепившихся в Австрии, Германии, Италии, Голландии, Венгрии, Богемии и Моравии.
Религиозные диспуты между чашниками и таборитами продолжались до Пражского сейма 1444 года. Учение таборитов было объявлено заблуждением. После победы над Табором и у чашников постепенно пропало религиозное воодушевление. Хотя они еще долго продолжали представлять собой особую церковь, но по духу стали все более и более приближаться к католикам, оставив нетронутым только уважение к памяти Яна Гуса.
Табориты стали переходить к чашникам. Сохранилось описание города Табора – «Общины дома работающих» – 1450 года: «Дома там построены из дерева и глины и скучены без всякого порядка. Их люди владеют многочисленным и ценным домашним скарбом и необыкновенно большими богатствами, ибо они в одно время снесли добычу, взятую со многих народов. Некогда они хотели устроить все дела своей жизни по образцу церкви и все имели общее: они называли друг друга братьями. Если чего-нибудь не доставало у одного, он получал это от другого. Но теперь каждый живет для себя, и одни голодают в то время, как другие утопают в роскоши. Недолго сохранялся огонь любви к ближнему, не долго удерживалось подражание общине апостолов. Табориты грабили чужую собственность, и что они таскали силой, все то делалось общим достоянием. Но они не могли поддержать такой порядок. Природа взяла верх, и уже все предалось алчности. Но так как они уже не могут грабить, как прежде, ибо они расслабли и боятся своих соседей, то они набросились на торговые барыши и занимаются низкими промыслами».
В 1452 году к Табору подошел отряд гуситского дворянина Иржи Подебрада, позже основавшего чешскую королевскую династию. Он потребовал у города выдать всех священников. Табор подчинился. Все не отрекшиеся от таборитского учения получили пожизненное заключение. Община была ликвидирована и Табор из особой республики стал обычным городом. Пал гордый некогда Табор, перед которым дрожала половина Европы, но пал не в бою, а просто захирел от старческой слабости. Движущая сила великих гуситских войн не привела к власти в Чехии гуситских дворян. Магнаты и вельможи начали активно скупать их земли, которые они не могли содержать из-за нехватки рабочих рук. Дворяне шли на службу к знати.
Больше всех от двадцатилетней войны пострадали и ослабли крестьяне и небогатые горожане. Уменьшение населения и истощение страны сильно уменьшили их влияние в обществе. Крупные сеньоры с дворянскими отрядами тут же увеличили налоги в городах и деревнях. Участие крестьян и горожан во всеобщих чешских сеймах уменьшалось с каждым годом. Там, где крестьяне пытались объединиться и восстать, их безжалостно подавляли, выселяли и переселяли. На освобожденных землях создавались пастбища и разводили овец, организовывали громадные пруды по разведению речной рыбы, карпа. Эти отрасли производства не требовали большого количества работников. Чехия покрылась пастбищами и прудами, среди которых стояли руины дворянских замков, владельцы которых служили сеньорам Священной Римской империи.
Революционная борьба гуситов не смогла резко изменить направление общественного развития, зажатого в жестокие рамки состояния экономики. Она значительно ускорила темп развития общества, задержанный бы без гуситов на столетие. Ускорение скорости развития сопровождалось страданиями народа, испытавшего все ужасы многолетней войны.
Оставшиеся в живых табориты переходили не только к чашникам. Ими были созданы новые общины – «чешских братьев». Табор пал, но не исчез навсегда в туманной пыли столетий.
В середине XV века получило широкую известность учение шестидесятилетнего обедневшего рыцаря Петра Хельчицкого. Полностью разочаровавшись в учении католической церкви, Петр из Хельчика стал проповедовать собственное «учение о справедливости», требуя возвращения к вере первых веков христианства. Хельчицкий писал, что при решении религиозных проблем нельзя прибегать к помощи силы. Война – ненавистное из всех зол, солдаты – это разбойники и убийцы. Его слова быстро расходились по всей Чехии:
«Что за рыцарей вы имеете в виду, которым приличествует вести войну? Может быть тех, кто щеголяет в городах и замках, у которых волосы спадают по плечам, и которые носят такие короткие кафтаны, что они едва могут прикрыть их седалища? Если они одни имеют право вести войну, что же тогда делают в сражениях горожане и крестьяне? Ибо никто – ни король, ни князь, ни сеньор, ни самый горемычный дворянин – не ведет войну один, сам по себе, но каждый выгоняет на нее крестьян и таким образом приводит весь народ к убийствам и злодеяниям».
Общего равенства нельзя добиться войной или государственным принуждением. Верующий человек не должен иметь дело с государством, потому что оно греховное и языческое учреждение. Сословия и звания, чины и титулы созданы государством и могут исчезнуть только с ним. Уничтожить государство христианским способом можно только его игнорируя. Верующий не должен служить на государственной службе, не должен контактировать с государством. Для него не должны существовать полицейские и суды. Настоящий христианин стремится к благу и никогда не будет принуждать к благу других. Бог всем дает право выбора, а всякое принуждение – это зло. Всякое разделение на сословия – это нарушение заповеди равенства и братства. Христианин не может господствовать, не может эксплуатировать никого другого. Он
