остальных членов его команды Шарга всегда выделялся не только беззаветной преданностью своему капитану, но и завидной храбростью и решительностью. Причем в самых сложных и опасных ситуациях. Что же теперь с ним такое творится? Непонятно…
Между тем бравый шкипер вновь очень серьезно обратился к своему капитану со словами:
— Может, ты все-таки передумаешь насчет этого Карба? Может, попробуешь сбыть нашу добычу кому-нибудь другому?
— Кому? — с тяжким вздохом поинтересовался Кулл. — Кого ты имеешь в виду?
— Да хотя бы тому же. Хеону, — не задумываясь, выпалил Шарга. — Он, конечно, тот еще пройдоха. Но, по крайней мере, его мы знаем уже очень давно.
Услыхав такое предложение, атлант скривился, словно от зубной боли.
— Нечего сказать, отыскал подходящего покупателя. Интересно, каким местом ты думал, и думал ли вообще, прежде чем предложить такое?
Выслушав эту отповедь, Шарга и впрямь понял, что, стремясь отговорить капитана от сделки с Карбом, так увлекся, что сморозил явную глупость. Дело в том, что совсем недавно у Кулла с этим самым Хеоном вышла серьезная размолвка. Так или иначе, но атлант поклялся с этим перекупщиком больше не иметь никаких дел, даже под страхом смерти. А уж по собственной воле и подавно.
— Ладно, — после непродолжительного молчания произнес Шарга. — Вижу, что тебя отговаривать бесполезно. Поэтому прошу тебя об одном. Будь осторожен, когда станешь договариваться с этим хряком Карбом. Не очень-то распускай уши.
— Это сколько угодно, — улыбнулся атлант, после чего добавил: — Я всегда осторожен с такими типами.
Взгляд, которым смерил его Шарга, выслушав такой ответ, красноречиво говорил о том, что в осторожности своего капитана он здорово сомневается. И за подкреплениями этих сомнений ему далеко ходить не нужно. Но спешивший на встречу Кулл уже не желал обращать внимания ни на какие взгляды.
Толстяк Карб, как и большинство крупных перекупщиков в Дуур-Жаде, жил недалеко от порта: поближе к своим складам и кораблям. Ему принадлежал большой двухэтажный дом, обставленный с вызывающей роскошью и полным отсутствием вкуса. Что, впрочем, совсем не удивительно. Ведь большинство тех, кто вышел из низов, нажив себе состояние путем различных афер и махинаций, даже с большой натяжкой нельзя причислить к утонченным натурам. Да и они сами к этому совсем не стремятся.
Капитана Кулла толстяк как всегда встретил радушно: расточая льстивые улыбки и без конца кланяясь. Впрочем, иного приема влиятельный член Совета Капитанов Кровавого Братства навряд ли мог здесь ожидать. Все перекупщики отлично знали свое место и прекрасно понимали, что здесь, на Дуур- Жаде, их терпят только потому, что нуждаются в тех услугах, которые они оказывали пиратам. Этим они, конечно, пользовались вовсю, активно набивая собственные карманы, чем снискали нескрываемую ненависть со стороны корсаров, которые вполне справедливо полагали, что их попросту обирают. Вряд ли существуют такие проклятия, которыми они не осыпали бы перекупщиков, призывая на их головы все мыслимые кары. Так что те, по возможности, старались лишний раз не раздражать буйное Братство, всякий раз проявляя завидную предупредительность и почтительность. Однако Карб превосходил их всех вместе взятых, и причем не только в этом.
Еще пару лет назад, едва начав вести дела на острове, он всех огорошил тем, что начал скупать награбленное пиратами по более высоким ценам, чем все остальные его конкуренты. Последним, разумеется, все это весьма не понравилось. С Карбом несколько раз беседовали, стараясь убедить не идти против коллег и не ломать всю торговлю, отлаженную годами неустанного труда. Тот внимательно слушал, согласно кивал, а сам продолжал все делать по-своему. В результате, на него было устроено несколько покушений, которые, благодаря усилиям отлично вышколенных охранников, с треском провалились. Но этим дело не ограничилось. Вскоре несколько самых ярых врагов Карба при весьма загадочных обстоятельствах отправилось в мир иной. Приложил ли он к этому руку, или нет? На этот счет болтали всякое. Однако ничего конкретного так никто и не узнал.
Карба оставили в покое. Ставить под удар собственную жизнь желающих больше не нашлось. Ведь покойнику даже все золото мира уже без надобности. Так или иначе, но дела у толстяка резко пошли в гору, и вскоре он сделался одним из самых богатых купцов в Дуур-Жаде.
Внимательно изучив перечень товаров, предлагаемых Куллом на продажу, Карб после непродолжительных размышлений назвал свою цену. Немного поторговавшись, атлант согласился. Ведь никто другой ему больше все равно бы не предложил.
Уладив таким образом все дела, он уже собрался уходить, когда Карб предложил ему выпить стаканчик вина и обмыть удачную для обоих сделку. Не видя причин отказываться, тот согласился.
Вино на золотом подносе им принесла совсем юная рабыня удивительной красоты, такой, что сделала бы честь гарему любого из известных властителей: стройная, гибкая фигура, чудные белокурые волосы, водопадом ниспадающие на точеные плечи, не уступающие белизной мрамору… В общем, от одного взгляда на такое совершенство было невозможно разом не позабыть обо всем на свете.
Почти против воли, Кулл засмотрелся на девушку. Да и та, едва заметив атланта, не могла отвести от него взгляд. Что ее к этому побудило? Догадаться никакого труда не составляло. Кулл был весьма видным мужчиной, который нравился многим женщинам… И все бы ничего, не случись в следующий момент с девушкой серьезной неприятности.
Засмотревшись на Кулла, она неожиданно споткнулась прямо на ровном месте, выронив поднос. Добрая пинта вина из двух золотых чаш и кувшина вылилась на чудесный дорогой ковер турийской работы. Что тут началось…
Раздосадованный порчей ковра, толстяк Карб набросился с кулаками на несчастную девушку, изрыгая при этом потоки отборных проклятий.
Сам Кулл оказался в весьма щекотливой ситуации. По всем здешним законам, он должен был оставаться в стороне и ни во что не вмешиваться. Карб имел право делать со своей рабыней все, что хотел. И поначалу атлант так и собирался поступить. Однако, видя слезы на щеках девушки, слыша ее стоны и плач от побоев, варвар не сдержался. Ведь когда-то атлант и сам побывал в шкуре раба и на всю оставшуюся жизнь запомнил, каково это — принадлежать кому-то, словно ты не человек, а вещь или бессловесное животное. Так или иначе, но Кулл, пусть и не без колебаний, все же решился вступиться за несчастную рабыню.
— Послушай, Карб, — обратился он к перекупщику. — Оставь эту малышку в покое, а я возмещу тебе потерю ковра, сколько бы тот ни стоил.
— Ты это серьезно? — изумился тот. — Я, часом, не ослышался?
— Нет, не ослышался, — решительно подтвердил атлант.
— Что ж, ладно, — охотно согласился толстяк. — Идет.
Будучи прирожденным торгашом, он старался нигде и ни в чем не упускать выгоды, особенно если та сама шла к нему в руки.
— Это бесполезно, добрый господин, — неожиданно заговорила с Куллом девушка. — Ты только зря потратишь свои деньги. Он потом все равно изобьет меня до полусмерти, а после отдаст на потеху охранникам. Он всегда так наказывает провинившихся рабынь.
— Заткнись, ты, стерва! — взревел Карб, для пущей убедительности сопровождая каждое свое слово увесистой оплеухой. — Как смеешь ты, ничтожество, возводить бессовестную клевету на своего господина и благодетеля?! Да и еще в присутствии столь уважаемого мною капитана Кулла! За это я прикажу тотчас отвезти тебя подальше в море и живьем скормить акулам!
С трудом сдерживая вулканом клокочущий гнев Кулл обратился к толстяку-перекупщику:
— Послушай, Карб. У меня есть для тебя выгодное предложение, на которое ты наверняка согласишься. Отдай мне эту девушку, а я заплачу за нее вдвое больше того, чем она обошлась тебе самому.
Совсем не обязательно быть купцом, чтобы по достоинству оценить предложение атланта. Эта сделка сулила немалый барыш, от которого отказаться было бы просто глупо. Тем не менее, Карб явно колебался.
— Ты слишком добрый и отзывчивый человек для капитана пиратов, — после непродолжительного молчания промолвил Карб. — Трудно даже поверить в такое.
— У каждого человека свои странности, — небрежно отмахнулся от его слов атлант. — И я не исключение.
Куллу не хотелось пускаться в продолжительные разъяснения.
— Ну? — вместо этого спросил он. — Согласен?
— Ты очень странный парень — снова повторил толстяк. — И честно признаться, нравишься мне все больше и больше.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил ему атлант.
— И мой ответ не заставит себя ждать, — пообещал Карб. — Я прожил длинную и очень непростую жизнь. Всякое повидал. Однако такие, как ты, к сожалению, мне не попадались. Странное дело. Смотрю на тебя и удивляюсь. Этот проклятый мир, в котором мы все вынуждены жить, уже не кажется мне таким пропащим, как раньше, раз в нем существуют такие, кто печется не только о себе самом. Чудеса! Что же касается девчонки, скажу тебе так. Коли она так тебе приглянулась, то бери ее себе. Она твоя. И никаких денег мне за нее не надо. Пусть она будет моим подарком, в знак глубочайшего уважения, которое я к тебе испытываю.
Услыхав столь небывалые для перекупщика речи, Кулл поначалу подумал, что тот шутит. Однако Карб говорил вполне серьезно.
— Кажется, теперь настал мой черед удивляться, — молвил наконец Кулл. — Честно признаться, я был готов услышать от тебя все, что угодно, но не такое. Ты серьезно отказываешься от денег за рабыню?
— Вполне, — подтвердил толстяк.
— Уж и не
