молчат, ну что ты с ними сделаешь? Правильно: никто не хочет связываться с милицией, да еще летом. Все приехали отдохнуть, а тут убийство. Не нужно здесь, в деревне, никакого расследования, только по-I кой и тишина. Ах, Вера Валентиновна, была ты | все-таки здесь! Это твои «Жигули» четвертой модели мужчина в подтяжках чуть бампером не зацепил. А Гончарову, значит, звонил сам Паша, только голос своего любимца профессор, почему-то не узнал. Хотя, что тут странного? Голос Клишин слегка изменил, а профессор — человек рассеянный. Только звонил Павел Андреевич почему-то в восемь часов вечера, то есть, заранее, когда Алла Константиновна вообще еще на даче не появлялась. Как раз к десяти Гончаров и подъехал. Но зачем все это? И что за джип был в лесу? Имеет отношение к писательскому делу, или нет?».
Дома он сдал жене купленные продукты, открыл бутьшку пива, и, утоляя жажду, невзначай поинтересовался:
— Саша, ты не знаешь случайно такого Демина?
— Демина? Довольно-таки распространенная фамилия. Какого-нибудь, конечно, знаю.
— Макс Демин. Не учился ли он с Клиши-ным в одной школе? Вообще, были у него друзья с именем Максим, Макс?
— Друзей было мало, но ни одного Максима. Я не помню такого человека, Леша, он не из школьных приятелей.
— Что ж, попал пальцем в небо. Жаль. Почему-то я уверен, что они — давние знакомые. Тот приятель, что гостил на даче у Клишина, и разговор с которым он описал, без сомнения, Демин. Такая доверительная дружба бывает со школьной скамьи.
— Или со студенческой.
— Тоже верно. Михин найдет, на то он и опер, и неплохой..
4
Утром он поехал в Москву. Из-за собственной глупости пришлось совершить крюк: сначала Алексей заехал домой, где в почтовом ящике и в самом деле лежала телеграмма. Жена сказала, что поезд приходит вечером. Но заглянув в телеграмму, Алексей понял, — остается очень мало времени. И сломя голову помчался на вокзал. Вид у него был такой, что сошедшая с поезда мама подозрительно спросила:
— Что-то случилось?
— Абсолютно! — коротко ответил он женщине, давно уже привыкшей к его манере выражать мысли и чувства.
— Ой, Лешка, темнишь, — погрозила она пальцем.
— Как отдохнула? — спросил Алексей и погрузился в санаторно-курортные впечатления. Выслушав все (то есть сделав вид), радостно сказал: — Мама, как я рад, что ты наконец с нами! Как нам тебя не хватало!
На что мама с иронией ответила:
— Абсолютно.
От его услуг в качестве шофера она категорически отказалась. Сказала, что всю жизнь прожила без машины и на дачу к снохе как-нибудь доберется сама. А он пусть идет и спокойно работает. Потом мама вновь начала взахлеб рассказывать об отдыхе на юге. Вечером, когда уставшая родительница улеглась наконец спать, Леонидов позвонил 'Наде. Заказав компьютер, Алла Константиновна предусмотрительно оставила ему номер домашнего телефона.
— Надя, это Алексей Леонидов, — тихо сказал он, услышав в трубке знакомый голос.
— А…
— Вы заняты? — Он слегка насторожился. Голос у девушки был странный. Какой-то безжизненный.
— Просто не хочу ни с кем говорить.
— Что-то случилось?
— Да, случилось.
— С вами?
— Нет, у дяди инфаркт. Уже второй. Все плохо, Алексей Алексеевич.
— Когда же он…
— Позавчера. Пришла из университета вечером, а он лежит в прихожей, даже до телефона не смог дойти.
— Почему в прихожей? У него кто-то был?
— Не знаю, какая мне разница? Я только сейчас из больницы приехала, вещи кое-какие собрать. Он в реанимации, эту ночь не спала и сегодня вряд ли удастся.
— А ваши родители? Они не приедут?
— Мама сегодня должна выехать, а мой отец… Он умер год назад. Тоже инфаркт. Ну почему у них, у Гончаровых, такое слабое сердце? Ведь дяде всего только пятьдесят пять, папе немного за шестьдесят было. Почему?
— Надя, вы плачете? Я приеду к вам, хотите?
— Вас тут только не хватало, — сердито сказала она. — Я сама, привыкла.
— В какой больнице он лежит?
— Да какая разница? Сами виноваты! Вы и этот ваш… Михин. Как же, отравителя нашли!
Убийцу! Может, Михин приходил, и дяде стало плохо. Обязательно было говорить все эти гадости про Аллу?
— А дядя ничего не рассказал? О том, кто у него был?
— Вам бы только это. Человек при смерти лежит, а вы о своих делах, о том, как бы схватить преступника. Да сколько можно?!
— Надя, а Демина вы знаете?
— Что?!
— Макс Демин…
— Я не… — Она вдруг бросила трубку.
Алексей услышал гудки, попробовал перенабрать номер, но к телефону больше не подошли. Он решил завтра обзвонить больницы и выяснить, где именно лежит Аркадий Михайлович Гончаров.
«Ну что я уперся в этого Демина? Найдется, не иголка. У Клишина друзей было мало, не жаловали его мужики, да и я бы не жаловал, если бы раньше узнал про историю со своей собственной женой. Об их школьном романе. Когда рядом ходит такой экземпляр, как Павел Андреевич, поневоле чувствуешь себя ущербным. Интересно взглянуть на его приятеля, что там за отношения? Они говорили о женщинах. Если вспомнить тот отрывок. Приятель жаловался на то, что не может найти достойную невесту. А не Демин ли это? Не у него ли заключительный акт драмы? Так что, опять женщина? Ревность? Какого-то кусочка не хватает во всей этой истории. Наверное, я не внимательно читал. Барышеву позвонить? Нет, Серегу дергать нельзя, ему сейчас не нужны приключения. Не до игры в детектива. Придется самому. В ущерб собственной работе. Да дался мне этот Клишин! Но есть еще Надя. Соня… Чтоб ее! Надо установить, какая между ними связь. Демин — Соня — Клишин. И? Кто еще?»
Глава восьмая
ПАШИН ДРУГ
