— Это еще почему?
— Лампочки тырил, девок заваливал, а теперь гарем содержишь. Сначала женись и нарожай детей. Прими морально-устойчивый облик. Вот Федьку Сивко возьмут. За пролетарское происхождение. Это сейчас опять в моде.
— Я тебе не Федька, — еще больше злится Сивко.
— Да ладно! — И красавица подлила себе сладенького. — Ну, чего ж не пьете? Всех вас возьмут, если я книжку писать не буду.
— Господи, вот дура! — не выдержала Елизавет Петровна. — Сама ж напрашивается!
— К нему в спальню — да, — кивнула Бейлис на светловолосого визави. — Напрашиваюсь. Миша, да? Хочешь на мне жениться? Я богатая.
— Я подумаю, — улыбнулся он.
— Ну, думай. Только побыстрее. Желающих хватает.
— Мишель, не слушай ее. У нее ничего нет. Завещание оспаривают законные наследники.
— Ревнует! Вы слышали? Она ревнует! Ха! Вот зачем ты его сюда притащила! Опять мужа присматриваешь! Вином за тридцать штук соблазняешь! Так ведь это ж не твое!
— Нет, это уже невыносимо, — Елизавет Петровна поднялась и швырнула на стол салфетку. — Я вернусь, когда вы ее успокоите.
— Попала! Ай, попала! — захлопала в ладоши Бейлис. — Мишель, она на тебя глаз положила! Ай, положила!
— Извините. — Он тоже поднимается и идет вслед за Елизавет Петровной к дверям.
— Как вы думаете, спят они вместе или еще нет? — раздается за их спинами хрипловатый голосок Бейлис. — Предлагаю заключить пари! Хоть на меня, хоть на мои подвалы с вином. Ставлю на парня.
— Я ее убью, — шипит Елизавет Петровна, взбегая вверх по лестнице на второй этаж.
— Успокойтесь.
— Он мог бы договориться с ней о продаже коллекции и в другом месте!
— Но вы же сами сказали, что Воронов вот уже год никуда не выезжает.
— Мог бы в другое время. Не сейчас.
— У нее что, и в самом деле есть на вас компромат?
— О, Господи! Конечно! — резко развернулась Елизавет Петровна. — Похоже, старый похотливый козел в постели был болтлив!
— Мало ли кто что сказал? Нужно документальное подтверждение.
— Ха-ха! Если уж у него были документы, подписанные бароном Ротшильдом… — нервно смеется Елизавет Петровна. — Он раньше работал в торгпредстве, за границей. И в Министерстве внешней торговли был потом большой шишкой. В общем, и при социалистах процветал. А под старость спятил. Женился на этой… Я даже не знаю, как ее назвать!
— Успокойтесь.
— Денег у него и в самом деле было полно. Неужели же все достанется этой?… Ха-ха! Нет, это невыносимо! Я всю жизнь работала, чтобы… — И она словно захлебнулась. Потом отчаянно повторила: — Нет, это невыносимо!
Они стояли у двери в ее комнату. Елизавет Петровна нервно крутила платиновую цепочку с бриллиантовой подвеской, висящую на шее, и странно подсмеивалась. Он был в замешательстве: как поступить? Остаться с ней? Войти и утешить? Если бы это была обычная женщина, он бы знал, как поступить. Но предсказать реакцию Елизавет Петровны на тот или иной его поступок невозможно. Пусть сама решает.
— Мне спуститься к ним? — спросил осторожно.
— Да. Будь там, с ними. Я не могу. Воронов будет показывать свои закрома — иди. Во-первых, я там уже была. А во-вторых, я рассчитываю на персональную экскурсию. Только я и он. Нам есть о чем поговорить.
— А вы часто бывали здесь, в этом замке?
— Он ведь строился много лет. Да, бывала. Мы с его покойной женой были подругами, — равнодушно сказала она и добавила: — Иди к ним. И попроси Эстер Жановну принести ужин в мою комнату. Я голодна.
И Елизавет Петровна захлопнула дверь перед его носом. Хорошо, что утешать не стал. С объятиями не полез и милыми глупостями вроде «малыш, успокойся», «все будет хорошо», «со мной ты в безопасности». Она справится сама. Как, впрочем, всегда и со всем. Железная женщина. Утешения — это последнее, что ей понадобится в жизни. Посмеялся над собой и побежал вниз по ступенькам.
Винный погреб
К его удивлению, обстановка за столом больше не была напряженной. Оживленный разговор, звон бокалов, фривольные шуточки. Казалось, с уходом Елизавет Петровны напряжение спало.
— Ну, как она? — равнодушно спросил Сивко.
— Попросила ужин в комнату.
— Я распоряжусь, — поднялся Воронов.
— А не пора ли нам прогуляться? — потянулся Иван Таранов. — Я, похоже, дозрел до осмотра винных погребов.
— Что ж. Я отдам распоряжения Эстер Жановне и готов вас проводить. Одну минуту.
Воронов вышел. Красавица тут же накинулась на вошедшего:
— Миша, старая корова тебя что, отпустила? Как мило! У нее что, ха-ха-ха, мигрень? Или запор?
— Да вы, бабы, друг друга, похоже, ненавидите, — хмыкнул Таранов.
— Они слишком уж разные, — заметил Сивко.
— Но крайности-то, как правило, сходятся.
— Для того чтобы Елизавет Петровна сошлась с Бейлис, у нашей ослепительной блондинки слишком много денег, — тонко улыбнулся Сивко.
— Денег у меня много, это уж точно, — подтвердила Бейлис. — Мне наплевать, сколько Воронов дает за мое вино. Продам я его или нет, плевать. Давайте, мужики, дернем еще по одной! И пойдем в погреб!
— Бейлис, мы пойдем туда смотреть коллекцию, а вовсе не затем, за чем ты думаешь, — рассмеялся Иван Таранов.
— Я знаю человека, которому тоже наплевать на кислятину. Вот он меня и развлечет, — подмигнула Бейлис светловолосому визави.
— С чего вы взяли? — смущенно пробормотал он. — Я с нетерпением жду осмотра коллекции.
— Не заливай.
В этот момент вернулся Воронов, внимательно посмотрел на гостей и тихо спросил:
— Ну что?
— Идемте! — Хлопнув еще полбокала ликера, первой поднялась Бейлис: — Я готова.
Мужчины с усмешкой смотрели, как она покачнулась и оперлась рукой о стол.
— Что-то меня повело. Перебрала малость. Где моя сумочка? Я никуда без нее не пойду!
— У тебя там что, яд для Елизавет Петровны? — хмыкнул Таранов.
— Дурак! Там сигареты!
— Я попросил бы в погребе не курить, — тихо сказал Воронов.
— О, Господи! Еще один психопат! Ну что им сделается, твоим сокровищам, если я пару раз затянусь сигареткой?
— Я попросил бы.
— Хорошо. Мы с Мишей постоим на лестнице, пока я курю, а потом спустимся к вам. Как, Мишель?
— Не могу отказать даме.
