— Садись, — кивнул он.
Фразу «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки» я слышала довольно часто. Но никогда не пыталась применить ее к себе. К особе женского пола. То есть что напившейся старой деве, голосующей на обочине около полуночи, любой мужик покажется красавцем. Но когда я села к нему в машину, мне вдруг показалось…
О, эти голубые глаза! Эти сильные руки! Эта улыбка! Я чуть не расплакалась от восторга! И мне вдруг жутко захотелось мороженого.
Но вдаваться в подробности своих ощущений я не буду…
Словом, поездку в чужой машине в компании голубоглазого незнакомца я опущу. Потому что все равно ничего толком не помню. Помню только, что приехала домой в половине второго. Он высадил меня у родного дома и кивнул:
— А телефончик твой я записал на всякий случай. Авось пригодится. А ты очень даже ничего.
Я поплелась в подъезд, все еще пребывая в состоянии алкогольного опьянения. А очутившись дома, рухнула на кровать, как подкошенная. И закружилась на детской карусели. Лошадки, слоники, верблюды. Они преследовали меня всю ночь, звериные морды, которыми маленьких детей можно только напугать, но отнюдь не развеселить. Пару раз я просыпалась и бегала на кухню прикладываться к графину с кипяченой водой. Карусель остановилась где-то под утро, и, очутившись в конечной точке маршрута, я провалилась наконец в глубокий сон.
А утром… Описывать тяжелое похмелье — занятие неблагодарное. Я жутко захотела кофе, хотя до этого обходилась чаем. В крайнем случае, отечественным растворимым кофе, тридцать рублей за банку на оптовом рынке. Но тут вдруг мне захотелось настоящего кофе. Молотого. Из самых настоящих кофейных зерен. Я даже
Я вспомнила о том, что у бабушки была кофемолка. И турка тоже. Покопавшись в кухонном шкафчике, я все это нашла. Дело осталось за малым: за настоящим кофе. «Купи себе что-нибудь», — вспомнила я про подарок брата. И, прихватив сто долларов и хозяйственную сумку, вышла из дома. А дальше…
Дальше на меня, что называется, нашло. Я купила не только кофе. И не на оптовом рынке, а в супермаркете напротив. Купила еще и баллончик со взбитыми сливками. И пакет креветок. И полкило ветчины. И фруктов. И…
Я пришла в себя только у кассы, услышав суммарную цену своих покупок. Девятьсот рублей! Девятьсот с копейками! В один день! В одном магазине! Первое, что пришло мне в голову, завопить во весь голос: «Я ни за что не буду все это брать! Ни за что! Вы — грабители!»
Но… Разве я еще не сказала вам, что ни разу в жизни не устроила ни одного сколько-нибудь стоящего скандала? И все, на что способна Глупая Пучеглазая Лягушка, — это достать из сумочки кошелек и расплатиться за покупку? Даже если она ей не по карману?
Итак, я жутко покраснела, поскольку кассирша подозрительно на меня смотрела, потом достала деньги, сгребла сдачу, еще больше покраснев, и поспешно стала складывать в сумку свои дорогущие покупки.
Дома мне стало немного легче. В конце концов это — подарок. И это — мое здоровье. Полноценное питание. Хватит терзаться. К тому же лечение закончено. И тут… Тут я наконец сообразила! Вот оно, первое проявление нормальности! Да, черт меня возьми!»
«На этом я хочу закончить историю номер один. Но прежде чем сделать это… У меня возникли кое- какие подозрения. Настолько серьезные, что…
Я вспомнила, что год назад так и не разобрала пакет с Леночкиными тряпками. Взяла оттуда только бабушкин подарок, поскольку сразу после моего дня рождения резко похолодало, и вещи невестки мне не понадобились. А весной… О! Весной у меня уже появился спонсор! И в поношенных вещах, в пресловутом секонд-хэнде, отпала необходимость.
Теперь я решила найти тот пакет. И кинулась к платяному шкафу. Перетряхнув все вещи, извлекла наружу искомое. Но зачем мне это надо? Тем не менее вытряхнула содержимое на диван. И тут…
Мне стало нехорошо. Нехорошо настолько, что…
Я чуть не расплакалась.
Неужели же все это правда?! И мои подозрения не беспочвенны?! Потому что, кроме Леночкиных летних брючек, кофточек и маечек, из пакета выпала стодолларовая купюра. И я не могла сколько-нибудь разумно и внятно объяснить ее существование. Ибо мое сознание отказывалось это воспринимать».
ИСТОРИЯ НОМЕР ДВА
«Итак, я смогла хоть что-то изменить в своей жизни, хотя это и обошлось мне в девятьсот с лишним рублей. Но у меня больше не было необходимости экономить на всем и копить деньги. И мне очень понравилось делать покупки в супермаркете. И кофе понравился. Со взбитыми сливками. И креветки.
Правда, набивая желудок разными вкусностями два дня подряд, я впала в состояние объевшегося удава. Все, на что он способен, — это лежать и переваривать проглоченного кролика. Моя швейная машинка целый день пылилась без дела. Я валялась на диване и осмысливала полученные в кабинете психотерапевта установки.
«Освободи свой разум», — было сказано мне. А ну как это дело опасное? Освобожденный разум — примерно то же самое, что выпущенный из бутылки джинн. Которому хозяин в благодарность за исполнение заветных желаний даровал свободу. И, потеряв контроль над собой, джинн кинулся во все тяжкие.
Вы можете себе представить, на что способен разгулявшийся джинн? Хорошо, если за двадцать тысяч лет заточения в бутылке он не накопил в себе достаточно злости, чтобы первым делом кинуться мстить своим обидчикам. В первую очередь, бывшему хозяину.
Мне вдруг стало страшно. И одиноко. Хотела было позвонить маме, но вспомнила, что я на работе. А беспокоить брата…
Ну почему у меня нет ни одной подруги? Разве что Леночка. Но, на беду, невестки не было дома. Ее мобильник металлическим голосом презренного автомата сообщил мне, что абонент временно недоступен. Я чуть не завыла от тоски! Хочу подругу. Такую, чтобы, как я. Как сестры. Как две половинки одного целого. Необходимо, чтобы кто-то помог мне освободить свой разум. У мамы есть папа, у Леночки — Великий Будда, у Великого Будды — Леночка, а у меня — никого. Вечная история Малыша и Карлсона. О, как ты был прав, Малыш! Одиночество — одна из самых отвратительных вещей на свете. Лежишь на диване и думаешь, думаешь, думаешь… Детство, юность, институт, первый день на работе, последний день. И так по кругу.
Я еще не упоминала, что, как и большинству людей, мне не нравится собственное имя? Разве не упоминала? Есть же люди, которых родители назвали красиво! Хотя и они страшно недовольны своими именами. Я знала одну Изабеллу, ко…
Стоп, стоп, стоп! Опять ухожу в сторону, отступаю от темы. Но просто язык чешется, так хочется рассказать! В нашем классе училась одна Анжела, одна Анжелика, целых две Инны и даже одна Инесса, которая страшно этим гордилась и писала на школьных тетрадках: ученица первого «Б» класса Инесса такая-то. А я… Я несчастна! Пучеглазая зеленая лягушка, вот кто такая я! Александра В. Белова.
Итак, я лежала и страдала. Поводов у меня было предостаточно. Самое страшное, что не хотелось работать. Как представлю себе, что пора садиться за швейную машинку, поставить ногу на педаль, и… Б- р-р-р!
И сколько, вы думаете, я так страдала? Да дней десять, никак не меньше! В дневнике на протяжении
