— Да вот: бредит! — пожаловался Дере.
Врач подошел, положил руку ей на лоб.
— Э-э-э, Евдокия Ивановна! Температура поднимается! Муж прав: у вас, милая, бред. Лена -укол.
— Да она ж кричит. Отказывается.
— Что такое?
— Это и в самом деле медсестра? — подозрительно спросила Маргарита.
— Ну конечно!
— Давно она у вас работает?
— Э-э-э… Лена, сколько?
— Пять лет.
— Вы слышали? Пять лет!
— Колите.
Тонкая игла вошла в вену. Боли она не чувствовала. Даже на комариный укус не тянет. Правое плечо — вот где боль!
— А охрана у дверей палаты круглосуточно? -спросила, пока медсестра вводила лекарство.
— Конечно! — заверил Дере.
Лена аккуратно вынула иголку из вены и отошла. Маргарита Мун опять почувствовала апатию. Сейчас начнет действовать лекарство. Сейчас… Ее глаза закрылись сами собой.
Прошла неделя. К ней по-прежнему никого не пускали. Никого, кроме мужа. О Сеси она не думала. Последний их день начался ссорой, а закончился покушением на ее жизнь. Порою она думала — вяло, сквозь дрему, — что Сеси уже съехал. Ушел из ее жизни. Как-то само собой получилось. И хорошо.
Через неделю жар спал, ей стало лучше. Видя, что она успокоилась, Альберт Дере приободрился. Вот тогда она и задала ему два главных вопроса.
— Это ты дал мне кровь?
Она помнила его бледность в тот день, когда Дере впервые вошел к ней в палату. Муж замялся.
— Алик?
— Нет. Не я. У меня другая группа крови. Дуся, поверь, я отдал бы тебе все до капли, если бы это было возможно. Если бы моя кровь…
— А кто?
— Сеси, — поморщившись, сказал Дере.
— Сеси?!
— Ну да. У него тоже вторая положительная. Ему позвонила Клара…
— Клара? А где, кстати, Клара?
Это был второй главный вопрос.
— Видишь ли… — Дере опять замялся. — Похоже, что Клара прячется.
— Прячется?! — удивилась Маргарита.
— Она ведет себя странно. Ее ведь милиция ищет.
— Клару? Милиция?
— Ну да. Она ведь главный свидетель. Но Гатина отсиживается в загородном доме и никого к себе не пускает. Даже журналистов. И к следователю не является. Игнорирует повестки.
— Так на нее не похоже. Я про журналистов. Клара обожает внимание прессы, охотно позирует для светской хроники.
— А я что говорю? Но сейчас она утверждает, что боится покушения. На себя, любимую.
— Покушения? — в который раз за день удивилась Маргарита.
— Ну да. Она же — свидетель!
— Выходит, Клара его видела?
— Пока она молчит. Я же говорю: ведет себя странно.
— Я подозревала, что она замешана в истории с записками. — Маргарита нахмурилась. — И с Лимбо. Что именно Клара разбила скульптуру и угрожала мне.
— Клара разбила Лимбо? Я ее ненавижу, но… Надо же быть объективными! Это сделал мужчина! Тут сила нужна. И на кровати… Ты понимаешь, о чем я…
— Стрелял тоже мужчина. Потому что Клара сидела в это время напротив меня.
— Сообщник? — Дере подался вперед. В его глазах вспыхнул охотничий азарт. — Выходит, их двое? А как все было обставлено!
— Что ты имеешь в виду?
— Ну как же? Она заманила тебя в уединенное место. Заметь — не назначила встречу в ресторане, где много людей. Мотель, вокруг лес. Затащила в самую дальнюю беседку…
— Беседку выбрала я.
— А кусты вокруг тоже ты выбрала? Он ведь прятался в кустах.
— А что говорит охрана мотеля? У них же есть охрана?
— Разумеется. — Дере кивнул. — Но сама посуди. Они стараются не маячить около беседок. Не распугивать клиентов. Ты представляешь, какой у них контингент? Состоятельные женатые мужчины со своими юными любовницами, замужние женщины, устраивающие тайные свидания, пока благоверные в командировке. Ты еще не знаешь, сколько стоит один час пребывания в номере мотеля! А я справлялся. Это дорогое удовольствие, Дуся. Поэтому клиентов они не нервируют. Ресторан — да. В холле на первом этаже охрана круглосуточно. Но у беседок… К тому же было еще светло. Кто мог подумать, что в светлое время суток кто-то решится на покушение?
— Он все рассчитал. Все знал. Он бывал в этом мотеле и раньше. И откуда-то узнал, что именно в этот день туда приеду я!
— Это не наше с тобой дело, — быстро сказал Дере. — Ловить убийцу. На то есть милиция. Они должны собирать информацию и на основании нее делать выводы. Кстати, они давно тебя добиваются. Я думаю, что настал момент…
— Хорошо. — Она кивнула. — Я готова дать показания.
— Ты должна сказать то же самое, что сейчас говорила мне. О Кларе. О своих подозрениях. — Тон Альберта Валериановича был наставительным.
— Я хочу домой.
— Что?!
— Сколько мне здесь валяться? Доктор сказал, рана не опасная. И температура спала. Я чувствую себя сносно. А дома и стены помогают.
— Дуся, ты еще слишком слаба.
— Я хочу домой. И круглосуточную охрану.
— Э-э-э… Я думаю, что еще недельку…
— Но не больше. Слышишь? Или… Десять дней. Я проведу здесь ровно десять дней, ни днем больше. Этого достаточно.
— Дуся…
— Найми сиделку.
— Э-э-э…
— Ну, что такое? — нетерпеливо спросила она.
— Есть один скользкий момент.
— А именно?
— Как быть с Сеси? Ведь нас… э-э-э… двое.
— Ну и что?
— Куда ты хочешь вернуться? В московскую квартиру или…
— В загородный дом, разумеется! Не могу же я летом, больная, валяться в московской квартире! Мне воздух нужен. Сосновый бор. Я могла бы потихоньку гулять.
— Тогда оттуда должен уехать Сеси. Он еще там, потому что… э-э-э… Ты не отдавала соответствующих распоряжений. Скажи ему — пусть убирается!
— С какой стати?
