— Выстрела никто не слышал, — перебил его Дроздов. — Или слышали, но значения не придали. Толку ни от кого не добился. У дома толстые стены, участки огромные. Ближайшие соседи в отъезде. Одни говорят, был хлопок, а охранник у шлагбаума плечами пожимает. Рядом с телом валялся пистолет. Кстати, мы отдали оружие на экспертизу. «ТТ-33». Пистолет Токарева. Калибр семь и шестьдесят два миллиметра.
— Из которого… — напряженно сказал Давид.
— Да. — Дроздов кивнул. — Стреляли в Евдокию Ивановну. Официального заключения экспертизы еще нет, но лично я не сомневаюсь: он! Оружие в обоих случаях одно и то же.
— А отпечатки пальцев? — спросил Давид.
— Четкие. Одни принадлежат хозяину дома. Платон Гатин сказал, что брал пистолет в руки.
— А вторые?
— Неизвестному лицу. Больше ничьих отпечатков нет. Пистолет брали в руки двое. Гатин и…
Давид встал и направился к мойке. Посуду сегодня мыл он. Маргарита заметила, что две чашки так и остались грязными. Давид достал два прозрачных целлофановых пакета, аккуратно упаковал в них грязные чашки. Принес Дроздову.
— Вот из этой, — он приподнял любимую чашку Альберта Валериановича Дере, темно-синюю, с крупными золотыми цветами, — пил муж.
Черных кивнул и аккуратно, двумя пальцами взял пакет. Поднял его на уровень глаз, посмотрел на чашку, словно уже сличая отпечатки с теми, что были на пистолете.
— А вот из этой, — она печально смотрела на глиняный бокал с ангелочками, который выбрала специально для Сеси, — любовник.
— Очень хорошо! — с энтузиазмом сказал Дроздов.
— Я уверен, — подчеркнул Давид, — что вторые отпечатки пальцев на рукояти пистолета «ТТ», из которого стреляли в Маргариту Ивановну и убили Гатину, принадлежат кому-то из них. Альберту Дере либо Сергею Симонову.
— Отлично! — повторил Дроздов.
— Сколько времени займет экспертиза? — хрипло спросила она.
— Мы постараемся побыстрее, — пообещал Дроздов. — Но… Работы много. В крайнем случае — в среду.
— А до среды…
— До среды я глаз с них не спущу! — сурово сообщил Давид.
— Если бы они хотели сбежать — уже сбежали бы, — заметил Михаил Черных.
И принялся аккуратно укладывать обе чашки в потрепанный рыжий портфель. Она опять подумала: старший лейтенант — умница! Пошутила грустно:
— Не перепутайте.
Черных посмотрел на нее обиженно: за кого вы меня принимаете? Маргарита невольно вздохнула. Хорошо бы ни одни из отпечатков пальцев не совпали с теми, что на пистолете. Хорошо бы…
— Что-то здесь не то… — Давид нахмурился. -Я чувствую подвох, а интуиция меня редко подводит. Но насчет отпечатков я уверен. Один из них. Подождем.
— Подождем.
Дроздов поднялся, следом встал Черных, прижимая к себе портфель.
— А что насчет машины? — спросила она. — Видели у дома Гатиных зеленую машину?
— Опрашиваем свидетелей. Хозяин дома, Платон Гатин, сказал, что видел зеленый «Опель».
— Значит, Сеси! — воскликнула она.
— Я сразу сказал, что Симонов там был, — заметил Давид. — Но стрелял ли? Нужна экспертиза. Машина — это еще не факт.
— Гатин разминулся с ним буквально на несколько минут, — вздохнул Дроздов. — Говорит, если бы знал, что в зеленом «Опеле» убийца жены…
— Знать бы, где упасть — соломки подстелил бы. -Черных развел руками.
— Не могу понять, — сказала вдруг Маргарита.
Они стояли у двери на террасу.
— Чего именно? — Черных внимательно посмотрел на нее.
— Не вяжется. Если на мою жизнь покушался Сеси, при чем здесь записки с угрозами? Ведь все началось с них! Ну хорошо: последняя появилась уже при нем. Но Лимбо? Когда ее разбили, мы с Сеси даже не были знакомы!
— Все выяснится, Евдокия Ивановна, все выяснится, — обнадежил Дроздов.
Они вышли в холл, оттуда на крыльцо. У нижней ступеньки переминался с ноги на ногу Альберт Валерианович Дере.
— Скажите, что моей жене ничто не угрожает! -с пафосом воскликнул он.
— Давид остается здесь. Все будет в порядке, -заверил его Дроздов.
— Я вас провожу. — Давид первым направился к калитке.
Там они с Дроздовым остановились и минут пять о чем-то разговаривали. Маргарита заметила, что лица у мужчин напряженные. Потом капитан Дроздов передал Давиду какие-то бумаги.
— Что это такое? — заволновался Дере, который смотрел в ту же сторону. — А? Дуся, что?
— Пойди и спроси.
— Чтобы меня послали?
— По-моему, Давид со всеми вежлив.
— Я вижу, у тебя новая любовь? — криво усмехнулся Дере.
— Алик, не преувеличивай.
— Меня-то не обманывай. Удивляюсь я тебе, Дуся! Ладно — щенок. Красавчик! Как женщину я тебя понимаю. Но это чудовище? Он же просто жирный!
— При чем тут это?
— Толстый, неповоротливый. И дурак.
— Неправда.
— Он тупой, как все вояки. Необразованный. Он же ничего не понимает в искусстве!
— При чем здесь это?
— О чем ты с ним будешь разговаривать? Ну, о чем?
— Ты так говоришь, Алик, будто я за него замуж собралась!
— Да кто тебя знает? Ты — женщина со странностями. Как, впрочем, и все талантливые люди. Спасет тебе жизнь этакое чудовище — ты и повесишься ему на шею. Ах, как я тебе благодарна! Так и проживешь с ним двадцать лет из благодарности.
— Дере! Что ты несешь!
К ним уже шел Давид. А из сада — Сеси. Вид у него был неважный.
— Чует кошка, чье мясо съела, — прошипел Альберт Валерианович.
— Уехали, — успокоил юношу Давид.
— Мне-то что? — пробормотал Сеси и торопливо прошел в дом.
Маргарита задумчиво смотрела ему вслед.
Вечером они с Давидом сидели в саду. Она любовалась на закат, он разглядывал окна соседнего дома. И тут она вспомнила о бумагах, переданных ему Дроздовым.
— Давид?
— Да, Маргарита Ивановна?
— Что тебе передал Дроздов?
— Ответ на мой запрос. Я интересовался вашим соседом.
— И что?
— Пока ничего. Не пойман — не вор. Нужны доказательства. Записки пропали — вот что плохо. Как определить состав преступления за отсутствием улик? С ваших слов? Видимо, преступник законы знает. И подстраховался.
— А как же покушение? Разве он себя не выдал? Даже оружие оставил! Вот это улика так улика! Что там записки!
