— Преступление, разумеется.
— Кто?
— Преступники. Один или несколько.
— Так вы считаете, что это не несчастный случай?
— Вот именно.
— Что, надо кого-то задержать?
— Ну, выберите подходящего. Все они тут…
— Так надо людей допрашивать?..
— Непременно. Кто-нибудь обязательно сознается. Главное, вы с ними пожестче, построже. Пусть они повертятся, как гадюки на сковородке. Особенно обратите внимание на одного человека: есть у них тут один огромный, ого-го! Ручищи как саперные лопатки. Он точно чего-то знает.
— А вы?
— Спал. Ну, не повезло. Жена подтвердит и еще куча народа. Так что ничем не могу. Извините. Рад бы, да не могу. Вы вот что, лейтенант… Вы приходите потом ко мне, посидим, обсудим. Накроем всю. эту шайку.
— Вместе? — подозрительно посмотрел Семеркин.
— Нет, я вообще здесь ни при чем. Территория-то ваша, вам и лавры пожинать. Ну, договорились, старший лейтенант Вячеслав Олегович?
— Ладно. Значит, всех вызывать?
— Действуйте.
Семеркин направился в боковую комнату и первую вызвал Ирину Сергеевну Серебрякову. Алексей воспользовался моментом и подрулил к эксперту-криминалисту. Им оказался молодой человек в круглых очках. Он топтался у тела, как антилопа у водопоя, то и дело оглядываясь в поисках затаившегося где-то поблизости льва.
— Недавно работаете? — поинтересовался Алексей, наблюдая за неуверенными движениями юноши. Тот вздрогнул:
— Что?
— Давно после института?
— Не очень, — отозвался новоиспеченный эксперт-криминалист.
— Ясно. И что думаете по поводу этого? — Леонидов кивнул на тело Иванова.
— А вы кто?
— Сотрудник Московского уголовного розыска. Капитан Леонидов. Алексей Алексеевич.
— А что вы здесь делаете? — округлил глаза моло-. дой эксперт.
— Отдыхаю. Санаторий все-таки. Тебя как зовут?
— Николай.
— И какое твое заключение, Николай?
— Ну, смерть наступила предположительно в районе двенадцати часов ночи от удара о тупой предмет в правую височную область головы.
— О тупой предмет или тупым предметом?
— А разница есть?
— А ты не улавливаешь? Может, его сначала ударили чем-то в висок, а потом подложили к этому столу?
— Угол в крови, к ране прилипла крошечная щепочка. Вы в лупу гляньте.
— Я-то гляну. Только два дня назад здесь тоже лежало тело. И тот человек погиб именно от удара о тупой предмет. Рана на виске было немножко другая.
Молодой человек залился краской:
— Чем же она была другой?
— А тем, что на этот висок, — Леонидов кивнул на лежащее рядом тело, — пришлось два удара.
— Надо делать вскрытие.
— Надо. Что еще можете сказать?
— Ну, сильное алкогольное опьянение.
— Когда же он успел напиться? Около одиннадцати часов я оставил Валерия Иванова в номере люкс абсолютно трезвым. Да, при вскрытии на наличие снотворного в организме обратите внимание. Кто-то этим здесь балуется. Синяки, ссадины у трупа есть?
— Гематома в области шеи. Наверное, ударился при падении.
— Или слегка придушили.
— Да вы и так все знаете. Я-то вам зачем?
— Затем, юноша, что я лицо неофициальное. И предполагаю, основываясь только на собственных домыслах. А ваше дело все это грамотно оформить и записать. Вы трупов-то много до сегодняшнего дня видели?
— Много… В анатомичке.
— А здесь вам не лаборатория, а настоящая рабочая обстановка. Вот и работайте.
Леонидов вздохнул, вспомнив опытных экспертов, с которыми выезжал на такие происшествия, будучи оперуполномоченным. Эти зубры сами его тыкали, как щенка, во все, что, казалось, лежало на поверхности, а этот юный Склифосовский… Алексей вздохнул еще раз, поморщился и пошел потолкаться среди народа.
Сегодня его уже не сторонились. Наоборот, предельная любезность граждан отдыхающих перла изо всех щелей, словно буйная травка после дождичка в четверг. Видно, слухи здесь разносились быстро. Он ходил, слушал, принюхивался, заглядывал во все подозрительные места, пока его терзания не прервала жена Александра. Она неслышно подошла сзади и сухим тоном заявила:
— Посидите, пожалуйста, с моим сыном, Алексей Алексеевич, меня вызывает ваш коллега для дачи показаний.
— С удовольствием окажу вам эту любезность, Александра Викторовна. — Леонидов тоже не собирался быстро сдаваться.
— Проследите, чтобы он не выходил в коридор.
— Всенепременно.
Саша, гордо вскинув голову, проплыла в комнату номер двадцать один.
В своем номере Леонидов молча добрел до кровати, рухнул на нее и закрыл глаза.
— А в карты? — дернул его за штанину Сережка.
— Ты поиграй пока сам, а я полежу немного, устал.
— Ну лежи, лежи, — похлопал Алексея по ноге Сережка и занялся своими цветными кубиками из «Волшебного сундучка».
Алексей попробовал было задремать, но не получалось. Мысли его продолжали крутиться вокруг событий вчерашнего вечера.
Господи, неужели Барышев? Что он мне сказал вчера под занавес, после того как напоил этим подозрительным чаем? Нет, наоборот, я посоветовал ему самостоятельно что-то предпринять. Дурак, получается, сам подтолкнул. А ручищи какие у него огромные. Он работает в охране, говорил, что бывший десантник, да еще эта Чечня. Далась тебе эта Чечня. Интересно, он уже убивал? Почему — уже? Потому что Серега тебе симпатичен и ты боишься. Пашу-то точно не он. А почему эти два убийства должны быть связаны? Сначала некто разделался с коммерческим директором. Потом еще один некто со своим собственным врагом — управляющим Ивановым. Просто нет никакой логики: Валера был главным подозреваемым, зачем его убивать, если можно засадить в тюрьму? Это-то вчера сослуживцы и пытались активно сделать. Несчастный случай устраивал только старшего лейтенанта Семеркина, когда не получилось, был придуман другой вариант. Но какой? В тюрьму, кажется, никто из них не собирается. В любом случае в этом спектакле блестящий режиссер.
Нет, так можно и с ума сойти. Все об одном и том же! Саша обиделась, вот о чем надо думать. Зачем я ей иногда такое говорю? Мало ей досталось от первого мужа. Клялся ведь защищать, оберегать, скотина. И я скотина, конечно. Опять плохо думаю. Все плохо. Надо о чем-то приятном. Но о чем, если сегодня такой гнусный день? Уехать отсюда к черту.
