К его удивлению, на этом безмятежно-презрительном лице появилось выражение легкого замешательства. Теребя в пальцах оборку своего темно-синего платья, она с деланой беззаботностью сказала:
– Отец не знает о существовании этого письма. И теперь нет смысла ставить его в известность. Надеюсь, вы тоже не станете упоминать о нашем разговоре.
Себастьян оперся спиной на стол и, скрестив на груди руки, устремил изучающий взгляд на мисс Джарвис. Увидев, что щеки ее окрасил неожиданный румянец, он задал себе вопрос, о чем еще мог написать Дэвид Джарвис своей сестре, из-за чего она не хочет показать его письма ни ему, Себастьяну, ни своему отцу.
Будто прочитав мысли, она ответила:
– Мой брат был чутким юношей, он прекрасно понимал, что отец недоволен им. Дэвид знал, что папа находит его… что отец разочаровался в нем. Думаю, дальнейшие объяснения не нужны.
Слова эти пробудили в Себастьяне неприятные воспоминания о его собственной юности, о том явном разочаровании, которое испытывал граф Гендон в отношении своего наследника, о долгих и несчастливых годах, что потекли после смерти Сесила и Ричарда.
– Да, – кивнул он и отошел, – дальнейших объяснений не требуется. Я остерегусь упоминать в присутствии его милости об этом письме. Думаю, вам пора захватить горничную и обратиться в бегство?
Девушка опустила на лицо вуаль, но, помедлив минуту, сказала:
– Я знаю, отец считает, что я подвергаюсь серьезной опасности.
– Вы другого мнения? – удивленно спросил Себастьян.
– Если я правильно понимаю ситуацию, то да, другого. Могу сказать со всей уверенностью, я не считаю, что нахожусь в опасности.
– В таком случае почему вы здесь?
– Я ведь тоже ознакомилась со списком. Мистер Феликс Аткинсон имеет двоих детей, сына Энтони и младшую дочь. Мистер и миссис Денлоп растят троих детей. Вот почему я пришла к вам. И надеюсь, вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы схватить этого безумца, кем бы он ни был. И не позволите ему нанести следующий удар.
ГЛАВА 41
Сэр Хамфри Кармайкл сидел за своим роскошным рабочим столом, склонившись над бухгалтерскими книгами, когда Себастьян вошел к нему в кабинет и швырнул лист, на котором был написан список, поверх гроссбухов.
– Какого черта? – взвился Кармайкл и гневно уставился на вошедшего.
Не ответив, Себастьян подошел к окну и встал около него. Затем обернулся к хозяину кабинета.
– Это список пассажиров и офицеров судна «Гармония», когда оно совершало свой последний рейс. Вам знакомы эти имена, полагаю?
Жилка задрожала на виске коммерсанта, но он ничего не сказал. Себастьян прислонился к подоконнику и скрестил на груди руки.
– Вы не говорили мне, что когда-то были попутчиком лорда Стентона.
Кармайкл откинулся в кресле, его рот искривила гримаса отвращения.
– Вы ожидали чего-то другого? Предполагали, я стану обсуждать подробности моей частной жизни с каждым, кому вздумается проявить к ним интерес?
– Думаю, этот интерес был легко объясним.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Разве? Вам известно, что капитан Беллами погиб?
– Я слышал об этом.
– Согласно официальной версии, он случайно свалился в реку и утонул. Думаю, подобное, если все произошло именно таким образом, вполне объяснимо: последнее время капитан много пил. Но значительно более вероятно, что он покончил с собой. Нелегко жить, сознавая, что ваши собственные поступки привели к гибели вашего единственного сына.
– Вон отсюда! – прошипел Кармайкл голосом, дрожащим от бешенства. – Вон из моего кабинета!
Себастьян остался там, где стоял, устремив взгляд в побагровевшее лицо банкира.
– Что на самом деле произошло на корабле?
– Это не является тайной. Все подробности были в свое время изложены в газетах.
– В газеты попала ваша версия происшедшего.
– Она соответствовала действительности.
– Вы настаиваете на этом? А брат Джека Паркера утверждает иное. Вы ведь помните Джека Паркера? Ваши показания привели к тому, что этого парня повесили. А ведь он заявил, что сын лорда Джарвиса, Дэвид, не был ранен во время бунта матросов. Дэвид Джарвис был жив и здоров, когда мятежники покинули корабль.
Кармайкл вскочил с кресла.
– Они оставили нас умирать с голоду. Как вы можете доверять словам кого- либо из этих негодяев?
– Стоящий на пороге смерти не станет врать.
Кармайкл взял себя в руки. Немного успокоившись, опустился в кресло и потянул к себе книги, которыми занимался перед приходом Себастьяна.
– Я занятой человек, милорд. Будьте любезны, прикройте за собой дверь, когда будете выходить.
Виконт оторвался от подоконника и направился к выходу, но, не дойдя до двери, остановился и оглянулся.
– Кстати, не помните ли фамилию кают-юнги, служившего на «Гармонии»?
Банкир вскинул голову, лицо стало мертвенно-бледным, но ответ его был краток:
– Нет. Не припоминаю.
Оставив банк, Себастьян направился по Треднидл-стрит, когда вдруг услышал властный отцовский баритон, окликнувший его:
– Девлин!
Он оглянулся и увидел, что его догоняет массивная карета графа. Когда они поравнялись, дверца распахнулась.
– Садись, – пригласил Гендон. – Мне нужно сказать тебе пару слов. – И, будто почувствовав, что сын колеблется, вскипел и зарычал: – Я не собираюсь болтать о тетушке Генриетте и ее матримониальных планах! Так ты сядешь?
Себастьян рассмеялся и, вспрыгнув на подножку, сел рядом с отцом.
– Почему ты не рассказал мне, что кто-то пытался убить тебя, когда ты возвращался из Гринвича? – без всяких предисловий спросил граф Гендон.
– Откуда вам известно?
Гендон поджал губы и неодобрительно посмотрел на сына:
– Не сомневаюсь, что это случилось из-за твоих расспросов о происшедших убийствах. Ты согласен со мной?
– Да.
Граф тяжело вздохнул.
– Черт подери, Девлин, что за занятие ты себе нашел? Разве оно подходит человеку твоего положения в обществе и твоего происхождения? Путаешься со всякими подонками.
