Лицо Молли, провожавшей Геро к выходу, непривычно помрачнело.
– Слыхала я о том, что тех бедняжек в приюте Магдалины поубивали, да только не верила.
– Боюсь, это правда, – вздохнула Геро и обернулась на тесном крылечке, чтобы пожать хозяйке дома руку. – Спасибо за помощь.
Обвисшие щеки бывшей проститутки порозовели. Она мотнула головой в сторону кухни:
– Считаете, девки и впрямь в опасности?
– Возможно. Если честно, я не знаю.
Молли, не мигая, прищурилась на гостью:
– Большинству благородных джентльменов и дам, которых мы тут видали, хочется наказать шлюх: при жизни прогнать через ад, чтобы те стали набожными и покорными. Но вы не из таковских.
– Вероятно, потому, – хмыкнула Геро, – что мне не по нраву набожные, покорные женщины.
Ирландка не улыбнулась в ответ.
– Эта Ханна, которую вы ищете…– протянула она. – Вам не приходило на ум, что если девице грозит беда, то, разыскивая ее, вы и своей шеей рискуете?
– Я гораздо лучше защищена.
– Может, и так, – Молли кивнула в сторону ожидающей кареты с двумя лакеями в ливреях и напудренных париках. – Но будьте умницей, в следующий свой приезд уж позаботьтесь, чтобы ваш кучер прихватил ружье. Никто не может быть полностью защищен.
ГЛАВА 10
Осторожно переступая через рухнувшие обугленные балки, почерневшую мебель и битые кирпичи, Себастьян пробирался через выгоревшие комнаты, открытые безрадостному свету хмурого вечера. С улицы доносились громыхание повозки и выкрики точильщика: «Кому точить ножи, ножницы!». А здесь стояла неестественная, обволакивающая тишина.
Виконту пришла мысль, что посещение «Академии на Орчард-стрит» может оказаться более плодотворным с наступлением темноты. Поэтому он вернулся на пепелище, пытаясь найти ответы на пока не заданные вопросы.
Пробравшись через разрушенный дверной проем, Себастьян осмотрел помещение, прежде служившее кухней. Если Розу Джонс застрелили в проходе между домами, как утверждает мисс Джарвис, тогда убийцы наверняка притащили тело жертвы сюда прежде, чем поджечь приют. Возможно, они даже воспользовались огнем кухонного очага.
Смутный шорох привлек взгляд виконта к тени в дальнем углу, поначалу принятой им за собаку, разыскивающую съестное. Только это была не собака. На звук шагов вскинулась голова ребенка с потемневшим от грязи и копоти личиком и спутанными волосами. Сдавленно вскрикнув, маленький оборванец стрелой пронесся сквозь бывшие двери, вздымая босыми ногами облачка пепла.
– Стой! – окликнул Себастьян, но мальчишка, выскочив через заднее крыльцо, уже помчался между домами.
Виконт последовал за беглецом в узкий, мрачный, воняющий отбросами и мочой проход. Слева вымощенная булыжником дорожка упиралась в кирпичную стену. Мужчина повернул направо, двигаясь тем же путем, которым должна была спасаться мисс Джарвис. Путаные отпечатки ног в грязи могли принадлежать кому угодно. Но возле выхода на улицу он нашел то, что искал: засохшую кровь, размазанную по булыжникам, словно здесь волокли тело.
Себастьян присел, пытаясь обнаружить что-либо необычное среди гниющих капустных листьев и мусора, но ничего не увидел.
Откинув голову, он вгляделся в окружающие дома. Должен же был кто-нибудь хоть что-то заметить – или услышать.
Виконт начал обход с чайной лавки, занимавшей угловой дом. Хозяйка, дородная вдова средних лет с массивным подбородком и непреклонным взглядом оловянных глаз, взвилась и замахала фартуком при первом упоминании о приюте Магдалины.
– И к лучшему, вот что я скажу, – загремела она. – У нас респектабельная улица, нам здесь шлюхи без надобности. Если хотите знать, это кара Господня.
– А вы не заметили ничего подозрительного? Незадолго перед пожаром? Может, каких-то мужчин, следивших за домом?
Лавочница, повернувшись, подняла и переставила в сторону здоровенный ящик с такой легкостью, словно корзинку с рукоделием.
– Вокруг этого места постоянно околачивались мужчины. Оно и понятно, разве нет? Учитывая, чем эти бесстыдницы занимались.
– А выстрелов вы прошлым вечером не слышали?
Обернувшись, хозяйка смерила посетителя хмурым, неприязненным взглядом. Сбоку на ее носу росла большущая бородавка с тремя торчащими волосками. Волоски шевелились, пока вдова подозрительно осматривала виконта с головы до ног, оценивая результаты стараний Калхоуна: ослепительно начищенные сапоги, безукоризненно сидящий сюртук, накрахмаленную белоснежную рубашку и шейный платок с замысловатым узлом.
– А вам-то что до этого? Такому ладному джентльмену?
– Навожу справки по просьбе друга. Полагают, пожар вспыхнул не случайно. Будто бы произошло убийство.
– Полагают? – лавочница уперлась мясистыми кулаками в пышные бедра. – И кто ж это, интересно, полагает, а? Не иначе, квакеры. Кучка безбожников, если хотите знать, с еретическими обрядами и бредовыми суждениями. Только бы порочить богобоязненных христиан. Пожар это был, – подалась вперед толстуха. – В Лондоне каждый день горят дома. Особенно дома нечестивых.
– Кара Господня?
– Именно.
Выйдя из душной чайной лавки, Себастьян прошелся по улице, поговорив с подручным бакалейщика, галантерейщиком, торговцем углем и продавцом шерстяных тканей. Ни одного желающего засвидетельствовать, что вчера вечером было замеченочто-либо необычное, не нашлось, пока виконт не переступил порог сырного магазинчика.
Худенькая, русоволосая девчушка за грубым деревянным прилавком была юной, не старше четырнадцати-пятнадцати лет, по-деревенски розовощекой и ясноглазой.
– А как это: не видала ли я чего этакого перед пожаром? – переспросила она, заворачивая выбранный покупателем кусок голубого сыра.
Тусклый свет непогожего дня просачивался сквозь старые окна, искажающие очертания проезжающих карет. Себастьян обнаружил, что, находясь в лавке, можно беспрепятственно разглядывать почерневшие кирпичные стены и обвалившиеся дымоходы приюта напротив.
– Возможно, кого-то, кто выглядел нездешним? – предположил он.
Девушка подняла глаза, изогнув губы в озорной улыбке:
– Навроде вас?
– Я выгляжу настолько нездешним? - рассмеялся Девлин.
– Ну, к нам такие нечасто захаживают – это уж точно, – опершись локтями о прилавок, собеседница подалась вперед, загасив улыбку и понизив голос. – Только я и впрямь приметила что-то чудное. Даже папаше своему шепнула, да он велел не совать нос. Сказал, что новые напасти нам ни к чему.
Лавку наполнял острый аромат выдержанного чеддера и запах свежего творога. Виконту стало любопытно, с какими неприятностями сталкивался прежде торговец сыром, но он спросил только:
– Что же ты видела?
Юная лавочница бросила быстрый взгляд на отгороженную занавеской часть помещения, словно пытаясь убедиться, что оттуда не выглядывает строгий папаша.
