– Сядь, – попросил он. Мог бы и не просить, потому что я уже и так сидела. – Пудинги могу приготовить и я. Только говори,что делать.
– Зачем? Ты же все равно никогда меня не слушаешь.
Интересно, научусь я когда-нибудь держать язык за зубами?
– Я все-таки попытаюсь, – сухо возразил Бладсуорт. – Один-единственный раз.
Грандиозно, правда? Вообще-то, учитывая, какой у меня выдался день, он должен был по крайней мере торжественно пообещать, что отныне и впредь всегда готов обращать внимание на мои слова.
Потом я руководила приготовлением пудингов, что на самом деле вовсе не трудно. Разрывая прекрасные пончики на кусочки, Уайатт попросил:
– Объясни мне кое-что, пожалуйста. Эта пара, о которой рассказывала твоя мама: муж старался сделать жене приятное, а она за это решила его убить... Почему вы все дружно встали на ее сторону?
– Джаз хотел сделать Салли приятное? – переспросила я, с ужасом глядя на того, кто мог такое сказать.
– Конечно. Пригласил специалиста, чтобы в подарок жене украсить общую спальню. Даже если ей не понравился стиль, почему бы просто не поблагодарить мужа за внимание и оригинальную идею?
– Ты считаешь нормальным то, что, несмотря на брак продолжительностью в тридцать пять лет, муж даже не заметил, с какой любовью его жена обставляла и обустраивала спальню и как эта спальня была ей дорога? Прекрасную старинную мебель раскупили сразу же, Салли даже не успела ничего вернуть. Потерю уже не возместишь.
– Какую бы любовь ни питала к ней дама, это всего лишь мебель. А мы говорим о ее муже. Неужели этот человек не заслужил лучшей участи, чем погибнуть под колесами машины собственной жены?
– Правильно. Он – ее муж, а она – его жена. Не кажется ли тебе, что и жена заслуживает лучшей участи, чем полное и окончательное разрушение всего, что ей дорого, в обмен на то, что она не приемлет? Наверное, после тридцати пяти лет совместной жизни можно было сказать дизайнеру, что бедная Салли ненавидит металл и стекло.
На лице Уайатта появилось выражение, показывающее, что он и сам не слишком склонен к ультрасовременности, однако словами он его не подкрепил.
– Так что же, женщина взбесилась только потому, что мужчина не знал, какой именно стиль спальни ей по душе?
– Нет, она почувствовала себя оскорбленной, когда поняла, что он всю жизнь не обращал на нее ни капли внимания. Не забывай к тому же, что Джаз продал ее любимые вещи.
– Но разве мебель в той же степени не принадлежала и ему?
– А разве он потратил месяцы на поиски каждой из драгоценных вещиц? Сам, собственными руками довел все до совершенства? Я бы сказала, что спальня вообще не его.
– Пусть так. И все же это еще не повод для убийства.
– Видишь ли, на самом-то деле Салли вовсе не собиралась убивать мужа. Она всего лишь хотела заставить его почувствовать хотя бы часть той боли, которую испытывала сама.
– Тогда ей действительно следовало избрать в качестве оружия не машину, а газонокосилку. Ведь, несмотря на все страдания Салли, убей она этого бедолагу, мне пришлось бы ее арестовать.
Я немного подумала, а потом сделала вывод:
– Есть вещи, за которые не жалко и под суд пойти.
Правда, мне самой и в голову не пришло бы зайти так далеко, как Салли, но знать это Уайатту было совсем ни к чему. Женщины должны держаться вместе и проявлять солидарность, а этот случай мог стать для лейтенанта хорошим уроком: не вмешивайся в женские дела. Если бы Уайатт смог преодолеть привычку рассматривать события жизни только через призму нарушения закона, ему скорее удалось бы увидеть зерно истины.
– Женские глупости также важны для нас, как для мужчин важны их собственные игрушки, например машина... – Я замолчала, как громом пораженная, и уставилась на Уайатта. – У тебя же нет машины!
Да, единственной машиной в гараже был «форд», принадлежавший городскому муниципалитету и во весь голос кричавший: «Коп!»
– У меня есть машина, – миролюбиво ответил Уайатт, рассматривая две большие миски, в которые успел раскрошить сорок пончиков. – Что делать дальше?
– Разбей яйца. Я не говорю о казенной машине. А что случилось с твоей «тахо»?
Я помнила, что два года назад он ездил на большой черной «тахо».
– Отдал в счет покупки новой. – Уайатт быстро взбил два яйца, потом в другой мисочке взбил еще два.
– Какой новой? В гараже ничего нет.
– «Аваланш». Купил три месяца назад. Тоже черную.
– И где же она?
– У сестры. Лайза позаимствовала две недели назад, когда отдала в ремонт свою. – Уайатт нахмурился. – Вообще-то уже можно было бы и вернуть. – Секунду подумал, потом взял телефон, набрал номер и зажал трубку между плечом и подбородком. – Привет, Лиз. Вот вспомнил, что у тебя моя тачка. Твоя еще не готова? И в чем же проблема? – Сестра что-то объясняла. – Ну хорошо, ничего страшного. Я же сказал , что просто вспомнил. – Уайатт замолчал, и в трубке снова раздался женский голос, однако слова оставались неразборчивыми. – Правда? Возможно. – Он засмеялся. – Да, это так. Подробности сообщу позже, когда все выяснится. Пока. Целую. Увидимся. – Уайатт отключился и положил телефон на место. Потом внимательно осмотрел поле кулинарной деятельности. – Итак, что же дальше?
