– В каждую миску надо вылить банку сгущенного молока. – Я с любопытством взглянула на него. – Что значит «да, это так»?
– Ничего особенного. Просто одна проблема, над которой я сейчас работаю.
У меня возникло подозрение, что той проблемой, над которой он работал, была именно я. Однако для того, чтобы достойно вступить в поединок, требовалось находиться в нормальной физической форме, так что пришлось сделать вид, будто все в порядке.
– Когда будет готова ее машина?
– Надеется, что в пятницу. Правда, я подозреваю, что сестренке просто нравится водить мою. Ведь там присутствуют всевозможные лампочки, свисточки и колокольчики. – Уайатт подмигнул. – Раз тебе нравятся пикапы, то и мой экипаж тебе придется по вкусу. Кстати, он тебе очень пойдет.
Силы мои стремительно истощались, а потому я поспешила перечислить остальные необходимые ингредиенты: соль, корица, еще немного молока и ванильный сахар. Уайатт все смешал, а потом разлил содержимое мисок по формам. Духовка уже нагрелась, и потому оставалось лишь поставить формы с тестом и завести таймер на тридцать минут.
– Все? – удивился Уайатт – процесс показался ему слишком простым.
– Все. Если не возражаешь, я почищу зубы и лягу спать. Когда таймер зазвенит, вытащи пудинги, заверни в фольгу и поставь в холодильник. Утром я приготовлю глазурь.
Я устало поднялась на ноги. Силы уже почти иссякли. Лицо лейтенанта смягчилось; не говоря ни слова, он взял меня на руки.
Я положила голову на надежное плечо.
– В последнее время тебе часто приходится это делать, – заметила я, пока Уайатт нес меня наверх. – Носить на руках женщину.
– Очень приятное занятие. Правда, лучше бы это происходило при других обстоятельствах. – Лицо Уайатта утратило нежность, выражение его стало мрачным. – Ты снова ранена, и терпеть это уже невозможно. Я готов собственными руками убить подлеца, который виноват в твоих страданиях.
– Ага! Теперь ты, наверное, понимаешь, какие чувства испытывала Салли! – торжествующе воскликнула я. Для завоевания лишнего очка годятся любые пути, хотя по большому счету я бы не рекомендовала такие методы, как огнестрельное ранение и автомобильная авария. С другой стороны, раз уж подобные события произошли, то почему бы этим не воспользоваться? Глупо выбрасывать козырную карту, каким бы путем она ни досталась.
Я почистила зубы. Потом Уайатт помог мне раздеться и в буквальном смысле засунул в кровать, не забыв тщательно подоткнуть одеяло. Не успел он выйти из комнаты, как я уснула.
Проспала всю ночь напролет, не проснувшись даже тогда, когда он лег рядом. Разбудил меня только будильник. Уайатт протянул руку, чтобы его заткнуть, а я сонно прижалась к теплому плечу.
– Как ты себя чувствуешь? – Уайатт лег на спину и повернул ко мне голову.
– Могло быть и хуже. Во всяком случае, значительно бодрее, чем вечером. Конечно, я еще не пыталась встать с кровати. Под глазами чернота? – Я затаила дыхание, с опаской ожидая ответа.
Уайатт внимательно посмотрел.
– Ненамного больше, чем вчера. Наверное, помогло коллективное колдовство на кухне мамы.
Слава Богу. Сегодня непременно надо снова подержать на лице пакет со льдом – так, на всякий случай. Енот, конечно, замечательный зверь, но походить на него не очень-то хочется.
Уайатт не встал с постели, как, разумеется, и я. Он потянулся, зевнул и снова задремал. Под одеялом, ниже пояса, в это время происходили какие-то увлекательные события, и мне очень бы хотелось выяснить, какие именно. Но ведь я твердо решила не заниматься с этим человеком сексом. Нет, формулировка не совсем точна; дело вовсе не в том, что мне не хотелось этого делать, – хотелось, и даже очень. Просто, на мой взгляд, мы не должны были этого делать до тех пор, пока не выясним и не урегулируем массу самых разных вопросов.
Чтобы в очередной раз не поддаться искушению, я честно постаралась переключить внимание на другое и осторожно села в постели. Сидеть оказалось больно. Очень больно. Собрав все силы, я сползла с постели, встала и сделала шаг. Потом еще один. Согнувшись и волоча ноги, словно древняя старушка, поплелась в ванную.
Плохая новость заключалась в том, что мышцы болели гораздо сильнее, чем накануне, однако этого следовало ожидать. Но была и хорошая новость: я знала, как вывести собственный организм из подобного состояния. Завтра должно было стать гораздо лучше.
Пока Уайатт готовил завтрак, я приняла теплую ванну. Стало заметно легче. Помогли также пара таблеток ибупро-фена, несколько осторожных упражнений на растяжку и первая чашка кофе. Кофе, конечно, в большей степени помог морально, но ведь и это тоже очень важно.
После завтрака я приготовила глазурь и покрыла ею пудинги. Рецепт совсем прост: всего лишь кусочек масла и пачка сахарной пудры, ароматизированной ромом. Содержание сахара здесь, конечно, превышало разумные пределы, но уже от одной лишь мысли о первом кусочке текли слюнки. Уайатт даже и не пытался противостоять искушению; глазурь еще не успела застыть, а он уже отрезал солидный ломоть аппетитного пудинга и с жадностью набросился на него. Прикрыв глаза, промычал что-то невнятное, но явно одобрительное.
– Ну и вкуснотища, черт возьми! – наконец объявил он. – А давай оставим себе оба?
– Если ты это сделаешь, я пожалуюсь на тебя твоим сотрудникам.
Лейтенант тяжело вздохнул:
– Ну хорошо, хорошо. Ты ведь будешь каждый год готовить такой пудинг на мой день рождения, правда?
– Теперь и сам умеешь его готовить, – по привычке возразила я, однако сердце подпрыгнуло от
