барабаном в левой руке и колотушкой в правой. Высоко вздымая колени, он принялся бегать вдоль строя своих соплеменников, напевая что-то тягучее, непонятное. Барабан издавал глухие угрожающие звуки, (Колдун, — понял Аймик, — Злых духов отгоняет… Или, скорее, призывает: с нами-то никаких злых духов нет!)
— Трусы, бьющие в спину! Трупожоры! Где убийцы моего брата? Где тот, кто хранит мое ухо? Выходите лицом к лицу!
— Трупожоры! — вторили сыновья Сизой Горлицы своему предводителю. — Выходите! Мы не боимся вашего колдуна!
— Колдуны! Говноеды! — надрывались Оленерогие. — Мы намотаем ваши кишки на наши копья! Мы перебьем ваших Лесных Духов!
Первые дротики с недолетом зарылись в снег. Колдун Оленерогих скрылся за спинами, не переставая бить в свой плоский барабан. Несколько человек с луками в руках выдвинулись вперед.
(Ага. Мой черед настал!)
По тому, как Оленерогие лучники держали свое оружие, Аймик понял: стреляют плохо. Неприцельно. Действительно, предназначенная ему стрела неопасно ушла в снег на два шага левее, да и то на излете. Даже попади такая в него, — пожалуй, и малицу бы не пробила.
(Ну, а теперь, — погляди, как надо стрелять!)
Даже сквозь густой снег угадывалось, — противник Аймика совсем молод, безбород и безус. Стрела вошла ему в левое плечо с такой силой, что опрокинула в сугроб. Незадачливый лучник жалобно закричал, не столько от боли, сколько он неожиданности.
— Хайрра-а-а! — сыновья Сизой Горлицы приветствовали меткий и сильный удар и двинулись вперед, одушевленные первой победой. Подхватив их клич, Аймик радостно устремился вместе с ними, высматривая нового врага. Но среди Оленерогих явное замешательство; лучники торопливо стреляют и пытаются укрыться за спинами… Кто же? …Ага, вон тот пытался попасть в него или в соседа… Получай!
— Хайрра-а-а! — ПОБЕДА! И тут…
— ЙЯР-Р-Р-ОУ! — раздалось и слева, и справа, откуда-то сверху, словно из снеговых туч…
Аймик обернулся.
С высокого холма прямо на них мчались Оленерогие. С копьями наперевес, с невиданной скоростью, словно подхваченные снежным вихрем…
— ЙЯР-Р-Р-ОУ!
Аймик успел выпустить две стрелы и успел заметить, что одна нашла свою цель, когда эти Крылатые Духи, не теряя скорости, врезались в ряды сыновей Сизой Горлицы, смешались с ними…
…Страшный удар опрокинул Аймика на снег; снег, мокрый и кровавый, покрывал его лицо; лук невесть где, и рука, медленно, как во сне, тянется к поясу, за бесполезным кинжалом…
— ЙЯР-Р-Р-ОУ!
Сквозь густую кровавую пелену выступает оскаленная, нечеловеческая харя его убийцы…
(…где-то виденная прежде?..)
…и занесенная для последнего удара рука с дубинкой…
— Р-Р-Р-Р-АХГ!
Нечувствительно царапнув по лицу когтями, на нависшего над Аймиком врага метнулся яростный Серый Зверь. Он сбил врага с ног и вцепился в горло. Рычание и захлебывающийся крик смешались с нестерпимым запахом псины. И крови.
…И с нарастающей головной болью…
Бой закончился. Будь сыновей Сизой Горлицы не так много, будь они не столь уверены в своем праве мстить… и не будь у них таких помощников, как Серые, — и тогда неожиданный удар Оленерогих лыжников завершилась бы их победой! Но сейчас она привела только к лишней крови… а защитников стойбища и к лишним жертвам. Предводитель нападавших, — тот самый, что возглавлял погоню за Хайюрром и его братом и хранил их отрезанные уши, — не справившись с поворотом, налетел на Аймика и погиб от клыков Серко. Двое других сильных напали на Хайюрра и оба нашли свою смерть от его копья. Остальные, видя гибель лучших, дрогнули и побежали к стойбищу.
Разгоряченные боем, потерявшие несколько человек во время внезапной атаки, сыновья Сизой Горлицы были готовы убивать и жечь, жечь и убивать, щадя лишь тех молодок, что станут их законной добычей. Чтобы от этого ненавистного стойбища остались одни головешки, да не погребенные трупы. Чтобы другим Оленерогим было неповадно…
Но уже бежали им навстречу женщины, и с воем закрывали собой тела павших, — убитых и раненых, и колдун уже стоял на коленях, бросив в снег свой плоский барабан и меховую остроконечную шапку-колпак и опустив голову для рокового удара, и старики во главе с их вождем протягивали навстречу победителям безоружные руки и кричали:
— Погодите! Не надо! Вы уже взяли кровь, — возьмите же выкуп и пощадите остальных!
И замедлялись шаги, и опускались копья. Сыновья Сизой Горлицы еще выкрикивали угрозы, но уже было ясно: худшего не будет! Хайюрр, наступавший одним из первых, остановился, повернулся лицом к своим и поднял обе руки, призывая к молчанию. Затем обратился к старейшинам Оленерогих.
— Хорошо. Сыновьям Сизой Горлицы не нужна лишняя кровь. Но пусть Оленерогие прежде всего сложат оружие.
По знаку своего вождя, мужчины складывали у его ног копья, дубинки, кинжалы, несколько коротких луков и пучков стрел. Безоружные опускались на корточки и ждали.
— Все? -— спросил Хайюрр.
— Все, Одноухий! — вздохнул старый вождь Оленерогих.
— Тогда слушайте. Лишняя кровь сыновьям Сизой Горлицы не нужна. Но мы не можем вернуться не отомстив тем, кто пролил кровь моего брата. И мою. Трое мертвы, я знаю. Но если двое оставшихся еще среди живых, — они должны быть выданы нам.
— Одноухий — великий воин! Своего четвертого врага он сразил еще там, на Плохой Земле. Он давно погребен. А пятый…
Какая-то пожилая женщина внезапно бросилась к одному из сидящих на корточках, вытащила его и, оттолкнув своего вождя, повалилась вместе с со своим пленником в ноги Хайюрру.
— Могучий! Бесстрашный! Великий! — голосила она, — вот он, пятый! Мой сын! Но он не проливал вашу кровь, не проливал! Взгляни: он еще мальчик! Мужчины взяли его с собой учить. И потом смеялись: никого не схватил, никого не убил, только свой лоб под камень подставил! Великий, пощади! Все возьми, дочь возьми, она маленькая, вырастет — хорошей женой будет! Убей меня, старую, только пощади сына!
Хайюрр опустил глаза. Действительно, мальчишка… тот самый; Сингор тогда удачно ему в лоб засветил, как не помнить! Сжавшись от ужаса и боли, он смотрел снизу вверх огромными блестящими глазами. Трясутся губы, трясется правая рука, поддерживающая левую, окровавленную… Да это тот самый лучник, которому досталась первая стрела Аймика!
Хайюрр бросил через плечо:
— Что скажете, сородичи?
— Убить… Смотри сам… Да ну его!.. Прикончить, и дело с концом! — раздавались голоса. Заключил старый охотник из соседней общины, женатый на сестре Малуты:
— Хайюрр! Нас там с вами не было. Твой брат, — тебе решать!
Полюбовавшись какое-то время своей жертвой, Хайюрр кивнул его матери.
— Хорошо. Забирай, лечи. О выкупе еще поговорим.
Конечно, слишком превозносить «первобытное миролюбие», вероятно, не стоит. Это значит впадать в другую крайность — не более справедливую, чем ходячие некогда представления о «дикарской жестокости». По крайней мере, те же австралийцы воевали «по правилам» лишь со своими близкими соседями. Но знали они и другую войну, для которой вообще не требовалось иного повода, кроме «жажды крови». В таких случаях отряд скрытно выступал за 50—150 миль, в местность, где кочевало совершенно незнакомое племя. Ночью подбирались к спящим, убивали во сне мужчин и детей, а женщин — потом,
