киностудии Горького в качестве редактора, много лет спустя добилась закрытия и моего сценария «…за некоторое очернительство советской действительности». Одна радость, теперь такую формулировку в официальном заключении на свою работу можно расценивать как медаль.
Ну и кто сегодня знает об этих сестренках-критикессах и других им подобных мелких и крупных чиновников от советского кино, отнявших собственной тупостью и трусостью годы творческой жизни у множества талантливых отечественных кинохудожников того времени – о всяких там романовых, павленках, орловых, ермашах, баскаковых. Сколько же их было… именно они решали в те времена судьбу каждого замысла, карая годами творческого простоя любого неугодного, не укладывающегося в стереотипные рамки. Хранятся сегодня в Государственном музее кино так и оставшиеся нереализованными материалы И.М.А., собиравшегося экранизировать Бальзака, Чернышевского, Толстого…
А «Медведь», кстати, до сих пор, на восьмом десятке лет своего существования (!), по-прежнему чуть ли не еженедельно появляется на телеэкранах по разным каналам, заставляя волноваться и радоваться сердца сотен тысяч старых и новых зрителей. К столетию со дня рождения отца Почта России выпустила художественный маркированный конверт – за портретом Анненского узнаваемые лица Жарова и Андровской – три миллиона пятьсот тысяч конвертов с кадром из старого дипломного фильма И.М.А. разлетелись по миру.
Все-таки действительно время – независимый и объективный судья, раздающий каждому по делам его… Только вот незадача – так ли уж абсолютно справедлив приговор, если он состоялся тогда, когда те, кому он вынесен, уже не в состоянии его услышать.
Сейчас у меня на книжных стеллажах, занимаемых сотнями старых книг, большинство из которых было собрано когда-то отцом, стоят несколько удивительной красоты резных фигурок из натуральной слоновой кости. Их узнаешь, если вспомнить сцену игры в шахматы из «Княжны Мэри» – это они самые, из кинопрошлого – то немногое, что удалось сохранить, провезти через все границы и таможни… А вот этот письменный прибор из тяжелого гранита и бронзы с литыми медвежатам и – подарок режиссеру-дебютанту после успеха его ленты по чеховскому водевилю…
Как сейчас помню я свою детскую прогулку к запечатленной в кадре «Княжны Мери» поразительной по красоте скале-кольцу на Кавказе и свой испуг, когда сбегая вниз, чуть не наступил на большую змею, затаившуюся среди камней… Вот же она, та самая скала, снова передо мной на телеэкране.
Отец был хорошим, добрым человеком и люди, работавшие с ним, его любили… Я жил в студийной гостинице Одесской киностудии, когда он снимал в этом городе одну из своих картин, и не забыл с каким уважением всегда здоровались по утрам со мной, мальчишкой, снимавшиеся тогда у него совсем еще молодые Олег Даль, Дима (Дальвин) Щербаков… Как впрочем, впоследствии – и Гриценко, Ульянов, дебютировавший у него в кино Юрий Соломин. Разумеется, отнюдь не из-за моих заслуг. Он многим открыл дорогу в кино, многих сделал известными миллионам. Многим помог… Стал, к примеру, потом известным режиссером его друг, директор фильма «Анна на шее» Володя Роговой, поставивший впоследствии знаменитых «Офицеров»…
Не сумел только себе. Его личная жизнь оказалась не слишком удачной – во время одной из поездок в Ленинград он приблизил к себе служащую Ленфильма – и стал несчастен на все оставшиеся годы. Молодая хищница накрепко вцепилась в известного режиссера, поспешила добиться от него развода, заставила перевезти себя в Москву. Последние годы он приезжал после съемок к нам с мамой отдышаться и, пока она стирала и гладила ему рубашки, искренне обещал мне на кухне, что вот еще чуть-чуть и он скинет с себя эти путы, освободится, даст ей денег, чтобы она согласилась уйти. А буквально в самые последние недели его жизни эта дама потребовала от пожилого человека с больным сердцем и мировой известностью официально изменить. собственное имя, чтобы даже след его национального происхождения не лег тенью на отчество прижитого ею ребенка… Из-за юридического несоответствия в документах у меня потом возникли трудности с оформлением захоронения отца… Она же, успев переоформить на себя большую кооперативную квартиру в центре Москвы, и сегодня, спустя более тридцати лет, не знает, как выглядит могила человека, чьей юридической женой она считалась…
А рядом с отцом – в соответствии с его желанием – на Троекурово похоронена моя мама, актриса и домохозяйка Людмила Анненская. В детстве я очень хотел, чтобы мои родители снова соединились, так и произошло. Просто не в этой жизни.
В маленькой московской телекомпании со странным названием «АБ-ТВ» по моему литературному сценарию снимался полнометражный документальный фильм о совершенно поразительной личности – Герое Советского Союза полковнике Федорове.
Надо отдать должное низенькому человечку по фамилии Яков Каллер, внешне удивительно напоминающему чаплинского героя из «Великого диктатора», хозяину и гендиректору этой небольшой почти семейной конторы – иногда предлагаемые им темы оказывались действительно заслуживающими внимания. Впрочем, реализация их становилась, скорее, исключением для компании, живущей на цикловом ширпотребе для малозаметных лужковских телеканалов «Столица» и ТВЦ типа «Народный контроль» и «Хронограф». Чтобы удержать и этот скудный ручеек заказов на очередной договорный период Каллеру
