— Арабские террористы хотели выкрасть из Мавзолея останки Владимира Ильича Ленина, чтобы в нашей стране возникла провокационная ситуация, которой должны были воспользоваться реакционные круги, а Штирлиц этому помешал.
— Молодец! — похвалил Президент. — И какую награду, значить, он хочет за выполнение этой операции?
— А с чего вы взяли, что он чего-то хочет?
— Энтузиасты сейчас перевелись, понимаешь. Может быть, ему денег дать?
— Да что вы! — всплеснул руками генерал. — Он же у нас мультимиллионер! Один знакомый у него три сотни баксов занял, так он даже записывать не стал!
— Скоро у нас каждый будет миллионером, — пошутил Президент. — Когда пачка «Явы» будет стоить два миллиона…
Они помолчали.
— Тогда, может, орден ему дать? — предложил Президент.
— Да у него этих орденов не меньше, чем у Брежнева! И наши, и заграничные.
— Но что-то же надо с ним сделать?
— Вообще-то, он как-то упомянул, что было бы неплохо похоронить его в Кремлевской стене, как национального героя.
— Похороним. Для хорошего человека Кремлевской стены не жалко. Хоть завтра похороним.
Генерал посмотрел на Президента.
— Завтра он не может, господин Президент, завтра он идет ваучер вкладывать.
— Ну, тогда как-нибудь потом, понимаешь…
Президент посмотрел в окно, за которым проносились коммерческие палатки с прокисшим баночным пивом и разряженные девицы, голосующие на дорогах кому попало.
Книга седьмая. ШТУРМ ТАТУИНА
ПРОЛОГ
За окном ничего не шло, но лил дождь.
Михаил Сергеевич устало закрыл глаза и сразу уснул. Снился ему октябрь то ли семнадцатого, то ли девяносто третьего. Холодный пот мощными рывками вытекал наружу. Генсек кричал, отбивался. На набережной уже были танки. Залп. Снова залп. Автоматные очереди…
— Михаил Сергеевич! Товарищ генеральный секретарь! Проснитесь! Уже утро! — Товарищ Янаев тупо моргал глазками, успевая при этом делать идиотское выражение лица.
Генсек открыл глаза и невольно вздрогнул:
— Вы мне снились, товарищ Янаев.
— Неудивительно, товарищ Горбачев.
— А знаете, давайте не будем поддаваться первым впечатлениям. Как настроение у людей?
— Настроение хорошее.
— Очень хорошо! — радостно сказал Михаил Сергеевич и неожиданно для себя спросил: — А как там поживает товарищ Исаев?
— Исаев?
— То есть, я хотел сказать, Штирлиц! Как он?
— Вы что, тоже читали эту бурду?
— Какую бурду?
— Хватит, Михаил Сергеевич, тюльку гнать! Уже давно у всех на устах ваш Штирлиц!
— Ах, да, припоминаю! Но я не про это! Я по поводу нового задания… Хотелось бы дать товарищу Штирлицу новое задание.
— И я того же мнения, товарищ генеральный секретарь, ответил Янаев и подозрительно усмехнулся.
А за окном ничего не шло, но лил дождь.
ГЛАВА 1. ПУТЧИСТЫ ЦЭКОВСКОГО МАСШТАБА
Вечер.
Стены.
Двери закрыты. Где-то вдали слышен звон курантов. Смена караула.
«Сволочи, — подумал Мартин Рейхстагович, глядя на товарища Янаева. — Невозможно работать в таких условиях».
— Главное — внезапность! — сухо сказал Горбачев.
— Что вы имеете ввиду? — Борман наморщил лоб мыслителя и мягко рыгнул. Михаил Сергеевич отвернулся.
«Брезгует!» — раскинул мозгами партайгеноссе.
«Больно мне надо тобой брезговать!» — устало подумал генсек, а вслух сказал:
— Внезапность — сила лидера. Этим и надо воспользоваться в этой ситуации.
Борман понимающе кивнул. Янаев курил трубку и одновременно читал газету. «Правда» писала о расколе Союза.
— Кстати, а вы читали «Операцию «Шнапс»? — пугаясь силы своего голоса вдруг спросил Борман.
— Вы у кого спрашиваете? — Горбачев снял очки и начал протирать их носовым платком.
— Не у вас! — грубо ответил Борман.
— Читал! — Янаев понял, что вопрос адресован ему и отчаянно запыхтел. — Чепуха! А вот про внезапность — это правильно. Полностью одобряю.
ГЛАВА 2. КАТЯ КОЗЛОВА И ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ
Максим Максимович лежал на диване и опытным взглядом разведчика оценивал ситуацию четвертого эпизода «Звездных войн». Ящик трещал по швам. Три дня его не выключали из сети.
«Вот бы сгонять туда…» — подумал Штирлиц, закуривая «Беломор».
— Давным давно. В далекой, далекой Галактике… — вещал заикающийся голос, до боли знакомый товарищу Тихонову.
В дверь постучали. Штирлиц переключил программу и подошел к двери.
— Кого там черт несет? — сердито спросил он.
— Это я, Катя!
— Хуятя! — огрызнулся генерал Исаев. — Чего надо?
— Это же я, Анхен!
— Катюша?
Штирлиц быстро открыл дверь и его взору предстала пенсионерка союзного значения, бывшая радистка и любовница Бормана Екатерина Козлова.
— Катя! Вот не ждал. Какими судьбами?
Давние знакомые крепко обнялись, Максим Максимович подобрел и достал из бара бутылку
