Девушка, облаченная в длинный холщовый передник поверх очередного балахона, по какому-то модному недоразумению считавшегося здесь, на материке, женским платьем, возилась среди аккуратных грядочек, пересаживая из горшочков в грунт какие-то смутно знакомые растения с кудрявыми листочками и усиками. Окруженная молодыми ростками и плошечками с разнообразными семенами, она походила на саму Глэнну в какой-то неведомой ее ипостаси. Послеполуденное солнце золотило коленопреклоненную фигурку княжны, ее слегка небрежную прическу и испачканные в земле руки. Эта мирная картина пришлась настолько по душе Рэймси, что тот постоял, тихонько любуясь, пару минут, прежде чем заговорил, спугнув юную садовницу.
– Добрый день, сударыня, – сказал ролфи и с любопытством посмотрел на семена. – Это горох?
Мирари не ожидала, что увидит эрна Рэймси раньше грядущей брачной церемонии. Поэтому удивилась, очень удивилась. И страшно захотела узнать, чего ради он явился. Занят ведь наверняка по горло.
– Добрый день, сударь, – робко улыбнулась девушка. – Нет, это – фасоль. Просто разные сорта.
В чашечках лежали бобы самых разнообразных расцветок – белые, коричневые, пятнистые. Ничего странного, что генерал мог перепутать.
– Вы пытаетесь добиться каких-то особенных свойств? Признаться, я не очень хорошо разбираюсь в растениях… Не расскажете мне, к примеру, вот об этом?
Он повертел в пальцах блестящее гладкое семя желтовато-розового цвета в коричневую крапинку. Но Мирари не стала смущать мужчину своими слишком обширными для графской дочери познаниями. Неведомо, как он воспримет ее ученость, а вдруг потом возьмет и запретит молодой жене копаться в земле? Поэтому девушка уклончиво молвила:
– О, фасоль – очень интересное растение. И очень полезное. В том числе и для других растений. Я высаживала ее в грядки, а на следующий год сажала в них уже перец и репу. И что вы думаете – они цвели и плодоносили гораздо обильнее, чем обычно.
Рэймси оживился и, кажется, искренне заинтересовался.
– То есть если засеять этим поле, а на следующий год посадить, к примеру, пшеницу… Хотя пшеница на моей земле не растет. Слишком холодно, должно быть. Она приживется на севере, эта фасоль? Ее ведь едят, верно?
Значит, бравый ролфийский генерал любит свои земли. Это – прекрасно.
– Конечно! Вот эти бобы можно есть, – княжна показана на желтовато-зеленые плоды. – Они сладкие, скороспелые, и кустик плодоносит удивительно долго. Если сначала размочить в воде, а потом сварить, то с острым соусом – очень вкусно. Я пробовала. У меня есть сорт, стойкий к холодам, так что можно попробовать вырастить его на вашей земле, милорд.
– Отлично! В таком случае, сударыня, в вашем распоряжении будут все три эйра моего владения – не слишком много, конечно, по сравнению со всем Эскизаром, но таковы ролфийские законы. И полная свобода действий в отношении земледелия. Сейте, что пожелаете. Если взойдет хоть что-нибудь, кроме ржи и ячменя, арендаторы станут носить вас на руках.
Поразительно! Мирари даже расчувствовалась при мысли о том, что ее увлечение, ее страсть найдет себе применение даже на чужбине.
– Замечательно! – Голосок ее дрогнул. – Я обязательно попробую как-то преобразить вашу землю. Поверьте, если о земле заботиться, если любить ее и знать ее потребности, то она щедро отблагодарит и накормит. – И добавила почти горделиво: – Винограда не обещаю, но тыквы будут обязательно.
– Послушайте, леди Мирари… – Рэймси нахмурился, вдруг почувствовав себя неловко. Забавно было ощущать то, что бравым генералам вообще-то чувствовать не полагается. Что это, неужто робость? Вот глупости! – Я хотел спросить, вполне ли вы понимаете последствия вашего решения, но теперь вижу, что это излишне. И все-таки я обязан удостовериться. Ваше согласие полностью добровольно? В том случае, если вас каким-либо образом вынудили принять мое предложение, скажите об этом. Все еще можно переиграть.
«Я, кажется, стремительно глупею?» – услышал он сам себя и улыбнулся.
– Я не обижусь.
«Рэймси, ты идиот. Ну и что бедняжка может ответить на это? Да, милорд, меня принуждают, я влюблена в другого и, только лишь повинуясь воле папеньки, жертвую собою ради добрых отношений между союзниками, а так и знать вас не желаю?»
– Милорд, мой отец не стал бы меня неволить, – очень серьезно ответила она. – Я дала согласие по доброй воле и не откажусь от данного слова.
– Боюсь, вы все-таки не понимаете, насколько положение ролфийской владетельной эрны отличается от жизни графской дочери в Эскизаре, – вздохнул лорд Эвейн, сам удивляясь своему облегчению. – К примеру, в мое отсутствие именно вам придется говорить в Совете Эрнов как владетельнице Рэймси. Права и обязанности благородных женщин на Ролэнси не ограничиваются семьей и домом… ну да ладно, об этом можно и потом… Коль скоро вы согласны, не будем тянуть. Кэйбри!
И откуда только он появляется, этот адъютант? Вроде бы и спрятаться негде, и позвал его Рэймси негромко, а поди ж ты – вырос, будто из-под земли.
– Позови-ка сюда кого-нибудь из наших, кто поближе. Живо!
Его не стоило страшиться, как не нужно бояться огня в очаге. До тех пор пока не сунешь руку в пламя, ничего дурного не случится, наоборот, всегда согреешься и приготовишь обед. И что бы этот человек ни задумал, он не причинит зла своей избраннице. Мирари не смогла бы объяснить, почему так уверена. Просто знала – и все. Поэтому всего лишь полюбопытствовала:
– А что мы будем делать?
– Обручаться, – отчеканил жених. – По ролфийским обычаям для этого не нужны свидетели, но, поскольку вы не ролфи, немного изменим ритуал. Вы согласны, ваш отец согласен – так чего нам ждать?
Через два дня эрн Рэймси отбывал из Амалера. Так сказал отец нынче утром. А еще напомнил, что сочетание назначено на завтра. Впрочем, должно быть, у ролфи имелся какой-то свой национальный обряд.
– Хорошо, – спокойно молвила Мирари. – Если так положено обычаем, то почему нет?
И сполоснула руки из лейки, а потом старательно вытерла их об передник. Под ногтями оставалась грязь, а в сердце притаилась боль, но это ничего не значило. Ничто, кроме смерти, не заставит диллайнскую княжну отказаться от своего обещания. И на Ролэнси забыть о Раммане будет легче, чем в Амалере. А то, что, скорее всего, отбыв на новую родину, Мирари никогда не вернется в Синтаф, понятно без слов. Другая страна, иной народ, совершенно отличная от прежней жизнь, эрн Рэймси, обязанности владетельницы, три эйра, фасоль, рожь – это ведь почти приключение. Какой же диллайн откажется от приключения, расширяющего кругозор?
Дожидаясь свидетелей, княжна украдкой глянула на жениха, осторожно, чтобы не смутить и не смутиться самой.
Лицо без признаков тайных пороков, умные глаза – что еще нужно для первого благоприятного впечатления, решила Мирари к моменту, когда ухмыляющийся адъютант привел двоих любопытных ролфийских офицеров. У них даже уши торчком стояли от крайнего изумления. Но владетельному эрну, видимо, и раньше доводилось удивлять своих подчиненных.
– Господа, будьте свидетелями. Сударыня, вашу руку, – генерал бережно взял ее за пальцы. – Посвященные братья, я, Эвейн, владетель Рэймси, заявляю, что эта женщина отныне – госпожа моих земель и дома перед богами и людьми. Приветствуйте владетельную эрну!
Офицеры проявили похвальную сдержанность и не стали пугать княжну традиционным приветственным кличем, почти неотличимым от ликующего волчьего воя. Просто по очереди приложились к девичьей ручке, склоняясь в поклонах, и поспешили удалиться, повинуясь генеральскому кивку.
– Ну, вот и все, – осторожно улыбнувшись, Рэймси слегка пожал ее руку и пояснил: – Для ролфи этого достаточно. Но, конечно же, нужно соблюсти и диллайнские обряды. Впрочем, даже если я сейчас упаду замертво, вы все равно уже – леди-владетельница Рэймси со всеми правами, привилегиями и обязанностями, свойственными этому званию… И первая из ваших обязанностей, миледи, – быть самой прекрасной дамой на завтрашней церемонии. Пусть завидуют! Когти Локки, никогда не умел говорить дамам комплименты! Простите мне это косноязычие и то, что я должен вас теперь покинуть. Гораздо с
