гордится. Все остальное происходило для нее словно в полусне.
Она видела, как откуда-то принесли бутылку шампанского и пили за ее здоровье и ее будущее… ее и ее будущего мужа. А потом Себастьян осторожно усадил ее в кресло и сказал, что она побледнела. Вообще-то она широко раскрыла глаза — большие, испуганные, изумленные, — сознавая, что впервые в жизни находится в центре всеобщего внимания. И Кэти не была уверена, что ей это нравится.
— Пей до дна, Кэти, — говорил маркиз, поднося к ее губам бокал, к которому она даже не притронулась. — Это то, что тебе сейчас надо!.. — Его глубокие синие глаза блеснули. — Разве тебе не нравится шампанское? В Португалии мы пьем розовое шампанское, и тебе придется к нему привыкнуть.
Кэти осталась неподвижна, но послушно сделала глоток. Она видела, что за ней наблюдают мать и сестра, втайне пытаясь понять, как она все это устроила, а отец пытается скрыть излишнюю гордость.
Она ничего не имела против его гордого вида, потому что он не должен узнать правду. Но ее мать и Брайд отличались проницательностью, и они скоро поймут, что брак Кэти не похож на прочие браки. И она не сомневалась, что тогда они почувствуют к ней некоторое презрение.
Перед уходом Себастьяна она вышла с ним в коридор. С потолка свисала люстра. Себастьян приподнял подбородок Кэти загорелым указательным пальцем и сочувственно посмотрел ей в глаза.
— Не беспокойся, Кэти, — мягко сказал он. — Через несколько дней все это будет казаться вполне реальным и естественным. — А потом он легко поцеловал ее воздушный золотистый локон, упавший на лоб. — Спокойной ночи!
Глава 7
В Лондон Кэти отправилась с леди Фитц следом за Себастьяном, который уехал двумя днями раньше вместе с мачехой.
Именно леди Фитц убедила миссис Шеридан отказаться от удовольствия подготовить свою дочь к свадьбе с маркизом и остаться в Ирландии. Справиться с задачей ей помог чек на огромную сумму, выписанный Себастьяном, успокоивший оскорбленную гордость миссис Шеридан. Леди Фитц хотелось самой позаботиться о нарядах Кэти для ее великого приключения — и к тому же она настояла на том, чтобы их оплатить, — а миссис Шеридан могла поехать за покупками в Дублин. Брайд и Айлин помогли бы ей избавиться от значительной части полученных денег.
Кэти испытала невероятное облегчение, оставшись наедине с крестной. Она была уверена, что не вынесла бы общество матери в Лондоне. Кроме того, за ней бы постоянно наблюдали Брайд и Айлин и давали свои советы насчет одежды.
Брайд, как модель, ожидала бы от нее внимания к своим советам, а Айлин стала бы открыто завидовать каждой покупке. Кэти почувствовала бы раздражение и отвращение, ей захотелось бы рассказать им всю правду, и она бы так сильно испугалась будущего, что, пытаясь справиться с тем, что ей не по силам, могла бы совершить безрассудный поступок. Или мудрый?
Она никак не могла решить, то ли она поступает крайне безрассудно, то ли ей невероятно повезло, как, впрочем, ей объясняли все окружающие.
Но в обществе леди Фитц все это не имело значения. Леди Фитц не задавала вопросов. Судя по всему, она была невероятно довольна одной-единственной вещью — тем, что дело сделано. Несмотря на огромные трудности, ей все же удалось добиться своего, и она прекрасно справилась со своей задачей. Теперь леди Фитц с нетерпением ожидала свадьбы любимого крестника и любимой крестницы.
В Лондоне леди Фитц всегда останавливалась в отеле «Браунз». Туда она и отвезла Кэти. Они сняли две тихие комнаты на третьем этаже, а Себастьян с мачехой остановились в роскошном люксе в «Клариджиз». Увидев этот номер в первый раз, Кэти заволновалась — впервые она почти физически ощутила богатство своего жениха. Полученный гостиничный счет поразил бы любого человека, не располагающего неограниченными средствами. Подумав о неограниченных средствах, Кэти вдруг испугалась. Она была не в силах представить, что означает возможность позволить себе любую прихоть, как можно навсегда забыть о беспокойстве, связанном с деньгами. У нее дома деньги всегда оставались серьезной проблемой, а неоплаченные счета — постоянным источником ссор и несчастья.
Как часто ей приходилось видеть, что ее отец старается остаться незаметным, что он чувствует себя несчастным, потому что неожиданно пришел счет и он знает, что ему за это достанется от ее матери? А поскольку ее мать никак нельзя было назвать богатой женщиной, возможно, ее не следовало безоговорочно осуждать!
Но теперь Кэти, казалось, покинула мир счетов и вместо этого попала в мир неслыханной роскоши. Они с леди Фитц почти каждый вечер обедали в люксе отеля «Клариджиз» и нередко там же съедали второй завтрак. Кэти доставляли в «Браунз» изящные букетики гардений и даже орхидей для вечерних нарядов, а их комнаты на тихом третьем этаже превратились в оазис, полный роз и гвоздик. И эти цветы присылал ее жених.
Он приезжал за ними на такси и сопровождал их в магазины. Часто проявлял немалый интерес к самим покупкам. Когда не могли решить, какое вечернее платье купить Кэти — белое или темно-кремовое, он выбрал кремовое. Оно идет к кремовому оттенку ее кожи, объяснил он, и прекрасно сочетается с ее темно-рыжими волосами. Она покраснела, услышав его слова, и обнаружила, что задумчивый и пристальный взгляд его синих глаз приводит ее в смятение. Казалось, он открыл в ней новые интересные стороны, возможности, которых раньше не замечал. И внезапно ее смутила его капризная улыбка.
— Я как-то назвал тебя красивой, Кэти, а потом взял свои слова обратно, — вспомнил он. — Теперь я скажу, что ты очень красива! Не так ли, леди Фитц?
Леди Фитц направилась к Кэти и коснулась ее щеки. Продавщица ушла за мастерицей, которая должна была подогнать под фигуру купленную одежду. В кремовом платье Кэти казалась очень стройной и юной… юной и почему-то несчастной. Леди Фитц стало ее жаль.
— Меня восхищает внешность Кэти, — мягко сказала она. — Она не просто красива, у нее есть нечто большее. — Она подвела девушку к высокому зеркалу. — Посмотри, моя дорогая — сказала она еще мягче. — Будущая маркиза де Барратейра! Как, по-твоему, скоро ли ты привыкнешь к этой роли?
Кэти вдруг окаменела при этой мысли. Она никогда не привыкнет к этой роли, — в этом она не сомневалась, — и она вдруг осознала нелепость того, что из всех привлекательных женщин мира для такой важной роли Себастьян выбрал именно ее. Ведь она вела такую тихую и уединенную жизнь среди зеленых холмов Ирландии, и самым грандиозным танцем для нее был танец О'Шонесси, который устраивали каждый год двадцать шестого апреля.
А в этом году она пропустит даже танец О'Шонесси… уже пропустила! Потому что он состоялся два дня назад, когда она со своим женихом, маркизом, обедала в «Клариджиз». А в Дублине Айлин, вероятно, тоже о нем забыла, увлекшись покупкой нарядов! Чем еще удивит ее жизнь?
Она бросила взгляд на Себастьяна, желая увидеть его реакцию на ласковые комментарии крестной. Но он хмурился, внезапно приняв несколько замкнутый и прохладный
