погоду. — Она говорила по-английски хуже, чем он, и в ее медово-нежном голосе слышались хнычущие нотки. — Лучше бы ты спокойно отдохнул у себя в комнате, как я.
Себастьян встал, но нахмурился, глядя на нее:
— Я не ребенок, которому нужен отдых.
— Нет, но ты устал после этого утомительного путешествия. — Она подошла к Себастьяну поближе. Ее блестящие глаза-бусинки пристально взглянули на него. — Мы решим, что нам делать, и вернемся в Португалию. Это пойдет тебе на пользу!
Кэти заметила, что он побледнел.
— Я вернусь в Португалию, когда сам того захочу, Паула! Если ты желаешь уехать раньше, поезжай одна. — Потом он представил Кэти, спокойным и вежливым тоном: — Это секретарша леди Фитц, сеньорита Шеридан. Сеньорита, это моя мачеха — маркиза де Барратейра.
Маркиза снова мрачно взглянула на Кэти. Потом вдруг несколько оживилась.
— А, секретарша! — воскликнула она. — Тогда, может быть, вы займетесь моей перепиской, сеньорита? У меня столько писем, а я хотела бы на них ответить. Наверное, леди Фитц не откажет мне в вашей помощи.
Глава 4
Маркиза напрасно тешила себя этой надеждой. Вечером за обедом леди Фитц твердо заявила, что Кэти работает секретаршей только неполный рабочий день и что на эти выходные она приглашена в гости.
— Я не жду, что гости станут работать, приехав ко мне домой, — заметила леди Фитц, улыбаясь Кэти.
Маркизу, судя по всему, потрясло это известие. Она сжала губы и отказалась от сладкого — похоже, она не привыкла общаться с людьми, которые дружат с собственными секретарями. Маркизу, конечно, раздражало и то, что нужно было отвечать на все эти накопившиеся письма. Украдкой взглянув на нее поверх серебряной вазы с розами, красовавшейся в центре стола, Кэти чуть было не предложила маркизе свои услуги. Но леди Фитц недвусмысленно высказала собственное мнение, и к тому же Кэти хотелось по возвращении домой сказать домашним, что ей совсем не пришлось работать. Если не считать, что на лестнице она перед обедом потихоньку перемолвилась несколькими словами с миссис О'Хара, осторожно намекнув, что маркизу, вероятно, следует сегодня вечером положить в постель еще одну грелку.
После обеда в гостиной маркиз подошел к Кэти и сел рядом с ней на один из больших и глубоких мягких диванов. Он стал расспрашивать ее о жизни, которую она ведет в таком далеком уголке мира. В смокинге маркиз выглядел невероятно красивым, его золотистые волосы блестели. А ровный загар и черные ресницы придавали ему дополнительный шарм.
Его ирландское очарование и португальское «иностранное происхождение» бросались в глаза. Иногда чувствовалось, что он иностранец, хотя и говорит без малейшего акцента. Его речь оставалась легкой и непринужденной, хотя время от времени становилась несколько горделивой. И он к тому же выразительно жестикулировал, невольно обращая внимание на изящные пальцы. Когда же маркиз сидел в одиночестве и курил, его взгляд был необычно сонным… задумчивым, каким-то даже замкнутым.
Глядя на него в такие моменты, Кэти сочувствовала ему всем сердцем. Он так недавно потерял жену и, очевидно, до сих пор не пришел в себя. Казалось, он не знал, каким образом развеять тоску.
Воскресным утром Кэти не пошла в церковь. Она отправилась вместе с маркизом на короткую прогулку: крестная шепнула ей, что это будет добрым делом.
— Ведь он так несчастен! Мне бы хотелось, чтобы в твоем обществе он перестал быть замкнутым… поговори с ним.
Кэти старалась изо всех сил, но ей пришлось нелегко. Во-первых, ему не очень хотелось гулять. А во-вторых, хотя погода была прекрасной — этот весенний день вполне можно было назвать летним, на поверхности озера красиво играли солнечные лучи, — маркиз, казалось, оставался равнодушным к окружающему пейзажу. Кэти сделала неуверенную попытку привлечь его внимание к яркому солнечному свету, к необычно прозрачной воде, в которой отражались зеленые холмы. Она заговорила с ним о ясном синем небе и о вырисовывавшихся на его фоне, окутанных пурпурной дымкой горах, вершины которых золотил солнечный свет.
— Красиво, не так ли? — со вздохом сказала она. — По-моему, в хорошую погоду это самый красивый уголок в мире.
— Вероятно, вы так говорите, потому что никогда не видели ничего другого.
Кэти взглянула на маркиза, удивившись его нелюбезному тону:
— А вы повидали так много, что иногда, наверное, не совсем понимаете, что к чему! Но вы, должно быть, любите Ирландию, иначе не вернулись бы сюда.
— Я приехал повидать леди Фитц и еще по делам… есть и другие причины. У меня поместье недалеко отсюда, и перед отъездом я должен на него взглянуть. Мне не хочется туда ехать, но без этого никак не обойдешься.
Они поднимались по крутому склону, и он подал Кэти руку. Внизу к самому озеру спускались зеленые холмы, а из небольшого леса неподалеку доносились пение птиц и аромат примул. Стоя рядом, на фоне лиственного леса они оба явственно выделялись. Стройная, изящная и в то же время необыкновенно мужественная фигура, а возле нее — хрупкое и миниатюрное создание с блестящей копной волос. Макушка девушки была вровень с загорелым подбородком маркиза.
— В последнее время вам постоянно скучно, не так ли? — вырвалось у Кэти. — Для вас нет ничего по-настоящему важного!
Из-за окружавшей их мягкой атмосферы и подъема в гору на ее щеках выступил румянец. Он становился все ярче, напоминая рассвет над заснеженной горной вершиной, и маркиз осознал вдруг, что не может отвести глаз от ее лица. Он встретился с Кэти взглядом и увидел собственное отражение в ее глазах, золотистых, как дымчатый топаз при свете дня. Ресницы каштанового оттенка оттеняли их, подобно тростнику. При виде этого маркиза на миг охватило непонятное чувство.
— Откуда вы знаете? — спросил он. — Это так заметно?
— Боюсь, что да, — призналась Кэти со свойственной ей правдивостью.
Они подошли к лежащему на земле дереву, и он предложил ей сигарету. Его платиновый портсигар, судя по виду, стоил бешеных денег. Кэти заметила на нем герб рода Барратейра.
— Для молодой женщины, ведущей такой уединенный образ жизни, вы кажетесь несколько необычной, — очень сухо заметил он. — По-моему, вы очень проницательны. Вчера вы спасли меня от отчаяния, и я снова почувствовал себя человеком. Не представляете, как я благодарен вам за вчерашнее. Несколько недель я метался между постоянно напоминающей о себе реальностью и прошлым, которое не в силах забыть. — В порыве он растоптал каблуком сигарету, и Кэти заметила, что его губы приобрели несколько серый оттенок. — Вы слишком молоды, чтобы знать, что такое жить воспоминаниями. Но уверяю вас, если при этом необходимо думать о будущем, все это ранит душу!
