'объектом' в нескольких метрах за спиной, как только он остановится – останавливаться тоже и тупо таращиться на витрину – все. Срисуют в один момент. Наружное наблюдение за одним объектом по правилам нужно вести не менее, чем бригадой – три человека и одна машина, можно с радиосвязью а можно и без – надо наизусть знать все тактические построения и выполнять их 'на автомате'. В бригаде один человек следит за объектом – находится на острие – а остальные следят не за объектом, а за своим коллегой, причем постоянно меняются местами, чтобы на острие находился каждый раз другой человек. Это больше похоже на танец, исполняемый в самой толпе прохожих.
Последняя пара – работа с документацией и базами. Написание отчетов, оформление результатов НН и всего прочего – ведь нужно не только найти информацию – но и правильно, четко, донести ее до начальства. А начальство сидит в нескольких тысячах километров от тебя – и информацию ты должен до него донести кратко, четко – и в то же время не упуская ни одной лишней детали. Информация, не доведенная правильно и полностью до адресата утрачивает свою актуальность. Ну, с этим мне, как бывшему следователю, привычному к работе с бумагами, вообще легко было…
Плащ свой я взял в гардеробе – гардеробщицы там никогда не было, все сами заходили и брали одежду по номеркам. С трудом отпихнув тяжеленную, да еще на тугой пружине дверь я вышел на тихую ленинградскую улицу, поглядел на небо. Может дождь пойдет – а может и нет – конец лета. Запахнул поплотнее на себе плащ, пошел к автобусной остановке – иногда преподаватели за нами наблюдали и делали выводы. Если человек постоянно ездил одним и тем же транспортом на одном и том же маршруте – минус. Нет ничего хуже предсказуемости, постоянных привычек. Разведчик должен быть непредсказуемым – везде и во всем.
Переливистый сигнал машины раздался совсем рядом – я даже дернулся от неожиданности. Посмотрел – совсем рядом черная Волга…
– Владимир Владимирович? – я был действительно удивлен. Реально, не в шутку
Генерал Горин молча открыл дверь, кивнул на сидение рядом с собой. Я упал на обшитое велюром мягкое сидение, захлопнул дверь – и машина сразу тронулась…
Пока мы ехали по ленинградским улицам – я так и не сумел их узнать и полюбить, этот город не стал мне родным, генерал молчал, молчал и я. Тема должна была быть достаточно серьезной – иначе бы генерал не стал показываться здесь, в Ленинграде.
– Как учеба? – прервал молчание генерал
– Легче, чем я думал – самонадеянность конечно у пеня всегда была, что есть, то есть – а как работа? Останется еще к тому времени, как я закончу учебу?
Горин тяжело вздохнул.
– Эх, Сергей… Как ты школу закончишь – так настоящая работа то и начнется. Сейчас так… цветочки. А вот тогда будет…
Я все не мог понять – куда мы направляемся. Но и спрашивать уместным не счел.
Оказалось – направляемся в порт. Верней, в район порта. Ехали мы сложным путем – по Приморскому, на Кировский проспект, въехали на Аптекарский остров, проскочили его и заехали по тому же Кировскому проспекту на Петроградский. Водитель, конечно был классный. Думаете, где самые лучшие водители были – в девятке (
Цель находилась на Васильевском острове – около Кировского дворца культуры – туда мы попали по Большому проспекту. Район тогда – его еще питерцы коренные звали 'Васька' был нищим и шпанским, соваться туда по вечерам честным комсомольцам не рекомендовалось – можно было как минимум остаться без кошелька. Дрались там всегда жестко – в кость. Но водитель, очевидно знал – куда нас вести – да и генерал светлел лицом, по мере того, как мы приближались к цели.
Целью оказалась пельменная – сейчас то уже мало помнит, что это такое. Такой павильончик – крыша над головой есть, а стен нету, вместо них – такие решетки фигурные. Пельмени там варили и продавали – двенадцать штук порция, тридцать копеек они там стоили за порцию. Останкинские. И на столах – только перец черный и уксус в бутылках, а на бутылках вместо крышки – железная с дырочками. Да…
– Ты иди… – генерал огляделся – место займи… А я возьму…
Две порции. Старые, щербатые тарелки. Вкусный парок над разваренными пельменями. Соседи, которые, прикрывшись плащом, пытаются долить в стаканы с пивом 'беленькой'. Разговоры – о предстоящей олимпиаде, как сейчас помню, уже тогда судачили…
Вилки звякали, тыкаясь в тарелку, не глядя друг на друга мы сосредоточенно жевали разваренные, острые из-за уксусно-перечного соуса пельмени.
– Встретил я здесь кое-кого… – нарушил молчание генерал – давно уже. Сколько лет прошло – а первый раз здесь. Я и в Ленинград то из-за этого стараюсь не показываться…
– Что случилось…
– Да какая сейчас уже разница… – раздосадовано сказал генерал – доедай, давай. Покушаем – и поговорим…
Антиалкогольной кампании тогда еще не было, и пиво продавали не в пакетах – но генералу было не до того. Когда и моя и его тарелка опустели, он аккуратно положил рядом вилку, о чем-то задумался, по- старчески вздохнул. Затем, покопавшись в кармане плаща выложил на стол – рядом с пятнышком пролитого уксуса фотографию – небольшого размера, такую какие делают на документы Черно-белую.
– Ты должен знать этого человека. Вспоминай. Вспомнишь – молодец.
Я вгляделся в фото – человек как человек, в штатском. Прокуратура? Афган? Посольство? На русского он не смахивал.
– Афган?
– Теплее…
Кто же… Из посольства? Нет, из афганцев. Кто же…
И тут я вспомнил. Грязный борт УАЗа. Мат, крики. Шум в ушах от выстрелов – а потом от тишины – страшной тишины, той самой, которая пострашнее выстрелов будет…
– Вспомнил. Полковник Асад Хашим. Царандой.
– Молодец… – покачал генерал головой – я в тебе не ошибался. Молодец, такое не каждый действующий сможет, ты же с ним один раз всего встречался.
– При обстоятельствах, которые не забудешь. Нас тогда обстреляли, я вам докладывал.
– Да… обстреляли, помню. Ты пельменей еще будешь?
– …
– Значит будешь.
Генерал унес грязные тарелки, я подвинул к себе фотография. Интересно где снято без формы? Я помню его старше… прием в партию? Что там происходит, в Афгане? Пока вроде – тихо все.
Генерал вернулся, плюхнул на стол две тарелки…
– Суть в следующем… Полковник Хашим… в общем, приказ о присвоении ему должности генерала и назначении на должность начальника Управления защиты революции – ключевого управления Царандоя – лежал уже на столе у министра. В последний момент этот приказ со стола убрали. Сделали это – как нам удалось выяснить – люди Амина. Помнишь еще такого?
– Тот самый…
– Да, тот самый. Хоть с ним ты дела не имел, но… В общем – Управление по защите Революции контролирует столицу вместе с АГСА (
