стремительного развития событий Лилиан ждала, что мать набросится на нее, уговаривая обручиться с лордом Уэстклифом. Но почему-то не было ни цветистых фраз, ни заламывания рук. Мерседес вела себя на удивление тихо. И каждый раз, когда обращалась к старшей дочери, она старательно выбирала слова. Об Уэстклифе она не упомянула ни разу.
— Что с ней такое? — с удивлением спросила Лилиан у Дейзи. — Да ведь мать должна была наброситься на меня, как стая собак.
Дейзи пожала плечами и ехидно сказала:
— Могу только предположить: ты вела себя вопреки ее советам и приказам, и вот, пожалуйста, поймала в сети самого лорда Уэстклифа. Наверное, она решила, что тебе виднее, и умыла руки. Готова побиться об заклад: она будет слепа и глуха, что бы ты ни вытворяла. Главное, чтобы это нравилось Уэстклифу.
— Значит, если я сегодня вечером убегу в спальню к лорду Уэстклифу, она не станет возражать?
— Возражать? — Дейзи засмеялась. — Может быть, она даже поможет тебе проскользнуть незамеченной, ты только ее попроси. — Сестра игриво спросила: — А чем ты собираешься заниматься в комнате лорда Уэстклифа?
Лилиан почувствовала, что краснеет.
— У нас будут переговоры.
— Так вот как вы это называете!
Лилиан прищурилась и закусила губу, пытаясь не рассмеяться.
— Не будь такой нахальной, иначе никаких шокирующих подробностей!
— А мне и не надо расспрашивать тебя, — весело заметила Дейзи. — Я читала романы, которые посоветовала леди Оливия. Так что теперь я знаю гораздо больше, чем вы с Аннабел.
— Дорогая, не уверена, что эти романы правильно описывают мужчин, ну и все остальное… — фыркнула Лилиан.
Дейзи нахмурилась.
— В каком это смысле — неправильно?
— Ну, знаешь… Никаких иносказаний и обмороков. Дейзи смотрела на нее несколько недоверчиво.
— Даже ни одного обморока?
— Ради Бога! Ты бы и не захотела падать в обморок, рискуя пропустить самое интересное.
— Ну, вначале, наверное, нет, а вот потом — да.
— Почему? — не поняла Лилиан.
— Судя по книгам, это очень неудобно, если не сказать — противно.
— Совсем нет.
— Что ты имеешь в виду? Неудобно или противно?
— Ни то ни другое, — сказала Лилиан безразличным тоном, стараясь не смеяться. — Право, Дейзи! Я бы не стала скрывать, будь это так. На самом деле это прекрасно. Поверь.
Младшая сестра немного поразмыслила и скептически сказала:
— Ну, если ты говоришь…
Лилиан подумала о предстоящем вечере, и по ее телу прошла сладкая истома. Подумать только, целый вечер наедине с Маркусом! Разговор с леди Оливией в оранжерее помог ей по-новому взглянуть на графа. Как замечательно, что он снял маску холодного сноба. На самом-то деле он оказался вовсе не таким уж неприступным.
В конце концов, почему она вбила себе в голову, что они не смогут жить в мире? Для ссоры нужны двое. Может быть, она сможет научиться отделять главное от пустяков? Бывают вещи, из-за которых можно и поспорить, а пустяки… от них лучше просто отмахнуться. Маркус вполне доказал, что способен пойти на уступки. Взять, к примеру, как он извинялся в библиотеке. Он мог стереть в порошок ее гордость, но предпочел этого не делать.
Была бы она чуть похитрее, как Аннабел, ей удалось бы добиться большего, но Лилиан всегда была слишком прямолинейна. Женские хитрости — не ее конек. «Ах да! — подумала она кисло. — До сих пор я прекрасно справлялась без всех этих уловок. Полагаю, обойдусь и дальше».
Лилиан неторопливо перебирала туалетные принадлежности, выбирая, что можно упаковать, а что еще понадобится вплоть до самого отъезда. Это ее гребень с серебряной отделкой, пакетик булавок, свежая пара перчаток, а вот… тот самый маленький флакончик, волшебный состав мистера Неттла.
Охнув, Лилиан села на обитый бархатом стул. Она пристально изучала хрустальный сосуд на своей ладони.
— Дейзи, нужно ли говорить графу, что испробовала на нем приворотное средство?
Младшая сестра, казалось, пришла в ужас:
— На твоем месте я бы молчала. Зачем?
— Я хочу быть честной.
— Честность часто переоценивают. В какой-то книге я читала: тайна — это первое необходимое условие в делах сердца.
— Это сказал герцог де Ришелье, — ответила Лилиан. — И ты не совсем точно цитируешь. «Тайна — это первое необходимое условие в делах государства», — сказал Ришелье.
— Так ведь он был француз, — не сдавалась Дейзи. — Наверное, он имел в виду сердечные дела тоже.
Лилиан рассмеялась и нежно посмотрела на сестру.
— Наверное, так и есть. Но я не хочу иметь тайны от лорда Уэстклифа.
— Очень хорошо. Но попомни мои слова: без маленьких секретов нет большой любви…
Глава 22
В поздний вечерний час, когда часть гостей уже разошлись, а другие засиделись за картами внизу или коротали время за бильярдом, Лилиан выскользнула из своей комнаты, чтобы встретиться с Маркусом. Двигаясь по коридору на цыпочках, она вдруг остановилась, заметив впереди фигуру мужчины. Он стоял, прислонившись к стене, в развилке двух коридоров. Мужчина шагнул вперед, и Лилиан его узнала. Камердинер Маркуса.
— Мисс, — тихо сказал он, — милорд приказал проводить вас.
— Я знаю дорогу. И ему известно, что я знаю. Какого черта вы тут делаете?
— Милорд не желает, чтобы вы разгуливали по дому одна.
— Нуда, разумеется. Ко мне будут приставать, могут даже соблазнить.
Камердинер, казалось, не почувствовал иронии. Как будто она шла к графу для невинной беседы! Он повернулся, указывая путь.
Уязвленная его сдержанностью, Лилиан не выдержала и спросила:
— Итак, часто ли вам приходится сопровождать незамужних молодых леди в личные апартаменты лорда Уэстклифа?
— Нет, мисс, — последовал невозмутимый ответ.
— А вы бы сказали, если бы это было не так?
— Нет, мисс, — сказал он все тем же тоном. Лилиан фыркнула.
— Граф — хороший хозяин?
— Прекрасный хозяин, мисс.
— Ну, вы бы сказали то же самое, будь он людоедом.
— Нет, мисс, тогда я бы сказал, что его можно терпеть. Когда я говорю, что он прекрасный хозяин, я называю вещи своими именами.
Слова камердинера приободрили девушку.
— А он разговаривает со слугами? Говорит «спасибо» и все такое?
— Только когда это уместно, мисс.
— То есть никогда?
— Точнее, редко, мисс.
Очевидно, ему больше не хотелось разговаривать. Теперь они шли молча. Вот и дверь комнаты Маркуса. Слуга подвел ее к порогу и осторожно поскреб в дверь кончиками пальцев.
— К чему такая осторожность? — шепнула Лилиан. — Почему вы не стучите?
— Графиня предпочитает, чтобы скреблись, а не стучали. Это не так расстраивает ее нервы.
— Граф тоже настаивает, чтобы вы скреблись в его дверь?
— Думаю, ему все равно, мисс.
Лилиан задумчиво нахмурилась. Ей уже доводилось слышать, что в Англии слуги именно скребутся в дверь господ. Для американского уха это звучало странно. Как будто собака скребется лапой в дверь, чтобы ее впустили.
Дверь распахнулась, и Лилиан смутилась, увидев смуглое лицо Маркуса. Он смотрел на нее совершенно бесстрастно, лишь глаза сияли.
— Вы свободны, — сказал он камердинеру.
Потом он протянул руки к Лилиан. Слуга исчез, а Лилиан переступила порог. «Какой же он красивый!» — подумала Лилиан. Резкие черты его лица в неярком свете лампы и отблесках пламени в камине немного смягчились. Он был без куртки. Белая рубашка открывала глазу треугольник гладкой смуглой кожи. У Лилиан даже мурашки пробежали по спине. Она вспомнила, как ласкала языком эту ямку в основании шеи… Лилиан боялась посмотреть на Маркуса. «Вдруг догадается, о чем я сейчас думаю?» Она отвела взгляд и сразу же почувствовала, как его тонкие пальцы погладили ее по щеке. Кончиком большого пальца он приподнял ее лицо.
— Я так вас ждал! — признался он.
Она улыбнулась, радуясь его прикосновениям.
— За ужином вы ни разу не взглянули в мою сторону.
— Я боялся.
— Почему?
— Один взгляд… и мне пришлось бы есть вас на второе.
Ресницы Лилиан опустились. Маркус привлек ее еще ближе и погладил по спине. Ей вдруг стало тесно внутри тугого корсета, захотелось немедленно сбросить эту обузу. Она глубоко вздохнула и вдруг заметила, что в воздухе спальни плавает какой-то сладкий и пряный аромат.
— Что это? — спросила она, принюхиваясь.
— Корица и вино.
Лилиан оглядела просторную спальню: высокая кровать на столбиках, у окна столик, на столике — блюдо под серебряной крышкой, сверху салфетка. Вот оттуда-то и шел чудесный запах. Она видела, как над блюдом поднимается пар. Заинтригованная, она посмотрела на Маркуса.
— Идите и взгляните, — сказал он.
Лилиан бросилась к столику, взялась за крышку, покрытую льняной салфеткой, и сняла ее. Воздух словно взорвался от пьянящего запаха. Лилиан засмеялась. На белом фарфоровом блюде пять ярко-красных груш с глянцевитой кожицей, вымоченных в вине, плавали в прозрачном янтарном соусе. Соус благоухал корицей и медом.
— В тот раз я не смог достать для вас грушу из бутылки, — признался Маркус, стоя за ее спиной. — Примите эти взамен.
Лилиан схватила ложку и опустила ее в мягкую грушу. Пропитанная вином, казалось, мякоть тает во рту. Насыщенный корицей мед щекотал нёбо. Она закрыла глаза от наслаждения. Маркус с улыбкой смотрел на нее, а потом обнял ладонями ее лицо и повернул к себе. В уголке губ Лилиан осталась блестящая капля меда. Наклонившись, он слизнул липкую каплю. От
