этой ласки по ее телу прошла волна болезненного восторга.
— Прелесть! — шепнул он, целуя ее крепче.
Кровь ее, казалось, закипает от раскаленных добела пузырьков. Ей захотелось поделиться с ним вкусом корицы и вина, и она принялась исследовать языком его рот. Он радостно ответил. Лилиан обвила руками его шею, прижимаясь к нему как можно теснее. «Какой он чудесный, как вкусен его поцелуй, такой свежий и сладкий. Как восхитительно прикосновение его сильного тела».
— Я не могу дышать, — выдохнула вслух Лилиан.
Ни слова не говоря, Маркус повернул ее спиной к себе и распустил шнуровку, опытной рукой он развязал кружевные завязки. Наконец Лилиан смогла вздохнуть полной грудью.
— Почему вы так туго затягиваете корсет? — спросил он.
— Иначе не налезет платье. Кроме того, мама говорит, англичанам нравятся осиные талии.
Маркус фыркнул:
— Англичане — очень практичный народ. Пусть женщины будут потолще, лишь бы не падали в обморок от нехватки воздуха.
Он заметил, что рукав ее сорочки спустился, обнажив белое плечо. Маркус наклонился, чтобы коснуться его губами. От этой нежной ласки его губ она почувствовала, будто окунулась в нагретую солнцем прохладную воду…
Ее пальцы запутались в его волосах. Лилиан так нравилось перебирать эти шелковистые пряди. Она беспокойно шевельнулась в его объятиях, когда он начал целовать ее шею.
— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…
— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.
— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.
— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть- чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.
Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.
Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:
— Нет, еще…
Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.
— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:
— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.
— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!
— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!
Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.
— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?
— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.
— Что это?
Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.
— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.
— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.
Маркус сделал еще один вдох.
— Вот как?
— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.
Его глаза смеялись.
— Откуда вы узнали это слово?
— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.
— Что за особый ингредиент?
— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.
Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:
— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.
— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.
— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.
— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.
— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!
— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…
— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?
Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».
— Нет, — признала она. — Но в моем случае…
— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.
Лилиан вытаращила на него глаза.
— Не может быть!
— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.
— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.
— Я совершенно точно знаю, что это, — гордо заявил он.
— Тогда скажите.
— Нет, думаю, вам придется разгадать секрет самой.
— Говорите!
Лилиан набросилась на него, молотя кулаками по груди. Удары были довольно чувствительные, но Маркус лишь рассмеялся.
— Уэстклиф, если вы сейчас же не скажете, я…
— Вы меня замучите до смерти? Вынужден вас разочаровать: я привычен к наказаниям.
Он легко подхватил ее на руки и бросил на постель, словно соломенную куклу. И не успела она опомниться, как он набросился на нее сверху, рыча и смеясь. Лилиан боролась изо всех сил.
— Я заставлю вас!
Лилиан закинула ногу ему на спину, вспоминая, как дралась в детстве с неугомонными братьями. Тогда она научилась кое-каким приемам. Маркус, казалось, заранее угадывал каждое ее движение. И он был намного сильнее и подвижнее. Но какой он был тяжелый! Просто удивительно.
— Вы слабый противник, — поддразнивал он Лилиан, позволив ей для разнообразия сесть на него верхом. — Наверное, вы сегодня не в форме.
— Проклятый хвастун! — прошипела Лилиан, не оставляя попыток взять верх. — Я могла бы победить, но мне мешают эти юбки.
— В этом я мог бы вам помочь, — ответил он, улыбаясь ей сверху вниз.
Он опять прижал ее к матрасу своей тяжестью, стараясь, однако, чтобы ей не было больно.
— Хватит, — предложил он, — вы устали. Назовем это ничьей.
— Нет, еще нет, — возмутилась Лилиан, тяжело дыша.
— Да ради Бога, вы, необузданная дикарка! — сказал он весело. — Пора мириться.
— Ни за что.
Она опять накинулась на лежащего рядом мужчину. Руки у нее дрожали.
— Расслабьтесь, — ласково сказал Маркус.
Ее глаза расширились. Она почувствовала, как он раздвигает ей бедра, судорожно вдруг вздохнула и обмякла.
— Расслабьтесь, вот так… Он сдернул рубашку вниз.
— Потише, — шепнул он.
Лилиан лежала неподвижно, и только кровь стучала в висках. Она смотрела на Маркуса. Постель тонула в полумраке.
Она любовалась игрой мышц его смуглого тела, занятого работой. Маркус стащил с нее рубашку и расстегнул корсет. Вдруг она задышала часто, громко, слишком часто. Он ласково похлопал ее по животу, но не успокоил. Ее возбуждение лишь нарастало. Кожа Лилиан вдруг сделалась такой чувствительной, что даже воздух казался ей шершавым. Тело покалывало, ломило. Маркус снял с нее чулки и панталоны.
Он стоял возле постели, снимая с нее последнюю одежду, и двигался с нарочитой медлительностью. Она уже видела его элегантно вылепленное тело. И эта болезненная дрожь ей тоже была знакома, а сейчас просто пронизывала каждый уголок ее тела. Лилиан слегка застонала, когда он лег рядом.
Маркус провел ладонью по ее спине, чувствуя, как дрожит ее тело в сладком ожидании. Обхватив ладонью ее ягодицы, он стал дотрагиваться до нее, и от его прикосновений тело ее словно таяло. Она застонала от предвкушения. Потом он начал ласкать ее грудь невесомыми поцелуями, касаясь проворным языком сосков. Он что-то шептал ей, уговаривал… зачем? Она и так была готова, дрожала от желания, умоляя освободить ее от страстного томления. Ее грудь набухла, соски затвердели. Он начал дразнить сосок языком, лаская ладонью
