Драколич зарычал и приготовился броситься на Мадислака. Мчась по воздуху, Дживекс создал над головой Зетриндора скопище иллюзорных скорпионов, но эти фантомы сразу же растаяли при контакте с ним. Тогда волшебный дракон кинулся в атаку на неупокоенного белого и заработал когтями. Рассредоточившись, чтобы Зетриндор не мог нацелиться на всех сразу, бойцы на земле обходили противника с боков. Дорн, Стайвэл и Натали выпускали стрелы, Уилл метал камни, а Павел вызвал вспышку горячего золотого света, от которого часть чешуи огромной рептилии обуглилась и почернела.
Дракон развернулся и бросился на Павла, пытаясь задеть его когтями или затоптать. Но долговязый блондин-священник увернулся, и нога дракона, опустившись вниз, ударилась о землю. Рептилия рванулась вперед, нацелившись на Павла челюстями.
С рёвом Дорн сделал несколько шагов и, выстрелив, смог загнать стрелу в серебристый глаз нежити.
Крича по примеру Дорна, Уилл, Натали, и Стайвэл продолжали атаковать драколича на расстоянии. Летая над Зетриндором, то появляясь, то исчезая из вида с радужным мерцанием, так как использование других способностей лишало невидимости, Дживекс создал вой настолько громкий и пронзительный, что любой услышавший его вздрогнул бы. Дорн предположил, что источник звука находится в одном из ушей Зетриндора. Если повезет, драколича это помучает или хотя бы отвлечет.
Согласованными действиями Дорн и другие нападавшие сумели отвлечь зверя, и тот перестал преследовать Павла. К несчастью, драколич согнул ноги и расправил гниющие крылья, собираясь взлететь.
Принимая во внимание то, каким опасным Зетриндор был на земле, он составил бы ещё большую угрозу в воздухе. Скорее всего, непреодолимую. Дорн выпустил ещё одну стрелу. Она пронзила змеиную шею Зетриндора, но заставила отказаться от его намерений.
Однако затем, вместо того чтобы поднять змея в воздух, крылья Зетриндора начали свернулись и задергались в судорогах. Дорн огляделся и увидел Мадислака, который все ещё сжимал какой-то предмет под своей одеждой. По-видимому, у него в запасе были заклинания, полезные в борьбе с драконами, которые он берег до того часа, когда друид и Зетриндор встретятся в бою.
А Зетриндор начал творить свое собственное заклинание. Слова силы охладили воздух, а земля покрылась расползавшимися и ветвившимися трещинами. Дорн понятия не имел, для чего предназначалось это волшебство, но точно знал, что не хочет позволить существу закончить его.
Он также не хотел стоять в стороне и просто продолжать выпускать стрелы. Хотя это и было опрометчиво, но полуголем стремился биться с убийцей Кары врукопашную. Все равно его зачарованные железные когти нанесут больше ущерба. Он опустил свой большой лук, взялся за меч и бросился в атаку.
Дорн надеялся нанести хотя бы один удар прежде, чем Зетриндор учует его, потому-то и прорывался с той стороны, где его стрела пронзила бледный запавший глаз рептилии. Но когда голова белого чудовища повернулась в его сторону, он понял, что глаз все ещё видит. Создавалось впечатление, что он будет видеть и тогда, когда мягкие ткани сгниют полностью.
Светящийся глаз также по-прежнему обладал силой замораживать противника на ходу. Мышцы Дорна одеревенели, и он качнулся, теряя равновесие.
Обеими руками он ухватился за рукоять меча и вонзил его меж рёбрами Зетриндора. Лезвие пронзило белую чешую, выпуская тошнотворную вонь и густую черную слизь. Драколич забил хвостом, и Дорн бросился на землю, уходя из-под удара. Зетриндор продолжал читать своё заклинание, выдерживая точный ритм и артикуляцию. В него летели стрелы и камни. Некоторые пронзили шкуру, но многие отскочили прочь, не причинив вреда. Дживекс поливал спину драколича чем-то вроде ярких струй пламени. Но ничто из предпринятого так и не смогло прервать чары.
Хвост Зетриндора хлестал взад и вперед и нацелился на всё ещё лежавшего ничком Дорна. Будучи не в состоянии увернуться вовремя, тот сгруппировался и принял удар своей железной стороной. Этот спасло ему жизнь, но удар всё равно вколотил его в землю, вышибив дух.
Пока он изо всех сил попытался избавиться от шока и снова подняться на ноги, то увидел, как Уилл бросился под брюхо Зетриндора и дважды ударил, прежде чем отбежать обратно на открытое пространство. Тем не менее, белый продолжал рычать, воплощая свое колдовство. Над его головой заклубились серые тучи.
Тогда Павел закричал:
— Латандер!
Тёплый красно-золотистый свет запульсировал в воздухе и озолотил утоптанный снег. Зетриндор дёрнулся и наконец-то сбился, потому что облака остановились, и ощущение сосредоточения Силы уменьшилось.
Дракон зарычал и отступил на шаг от Дорна.
По-видимому, направляясь к Павлу. Намереваясь отвлечь его от священника, Дорн бросился следом и почувствовал, что некоторые из его товарищей бегут за ним.
Зетриндор отскочил, увеличивая расстояние между ним и преследователями, а затем, к удивлению Дорна, резко повернулся к ним. Оказалось, они, а не Павел были его целью, и, обманом заманив преследовать себя, дракон заставил их сбиться в кучку.
Он снова откинул голову назад, раздувая шею. От ноздрей и рта шел легкий жемчужный пар. Дорн понял, что у него и его товарищей мало надежды на то, чтобы на этот раз уклониться от наихудшего вида оружия — дыхания драколича. Не на таком расстоянии.
— Встать за мной! — рявкнул он. Подняв руку, чтобы прикрыть лицо, он повернулся своей железной половиной к Зетриндору.
Одна только сила взрыва ударила так, будто он пытался выстоять перед чем-то вроде бури, стирающей с лица земли деревья и дома. Но хуже был ужасный холод, который пронзил его до глубины души, отчего всё его тело сжалось, словно действительно превратилось в лед.
Без сомнения, только благодаря своей нечеловеческой стороне, благословениям и защитным заклинаниям, которые Павел, Мадислак и другие волшебники и друиды наложили на него ранее в тот же день, Дорн пережил атаку. Может быть, люди позади него тоже смогли выжить. Но какое это имело значение? Получив такой удар, они больше не могли сопротивляться… Зетриндор усмехнулся, приготовившись, напасть, а Дорн мог лишь отступить и приготовиться к защите… Он дрожал словно разбитый параличом и не мог даже почувствовать рукоять меча, сжатую онемевшими человеческими пальцами.
Тут на него и Зетриндора упала тень. Вздрогнув, белый дракон только-только успел посмотреть вверх, как луч яркого света сверкнул и словно лезвие рассёк ему спину. Сияние, понял Дорн, было дыханием другого дракона, светлого, блестящего, почти призрачного змея, который выглядел так, будто был вырезан из алмаза или кристалла. Он бросился на Зетриндора и вонзил в него свои когти.
Хватая, разрывая и кусая друг друга, две рептилии катались по земле. Чтобы не быть раздавленным, Дорн откатился назад.
Он чуть не наткнулся на Уилла, который, так же как Стайвэл и Натали, пытался восстановить контроль над своим дрожащим, обмороженным телом, чтобы убраться в сторону от этой дуэли. Это была милость божья, что все трое были еще живы. Но очевидным было и то, что состояние у них было не лучше, чем у Дорна.
Дживекс, видимо, избежавший дыхания Зетриндора, был всё ещё цел и невредим, и до сих пор храбро пытался повлиять на исход битвы. Он вертелся и летал над более крупными рептилиями, пытаясь ослепить Зетриндора иллюзиями, ярким светом, гигантскими роящимися муравьями и густыми, запутанными колючими кустарниками, призванными закрыть обзор. К сожалению, все образы исчезали сразу же, как только волшебный дракон их создавал.
Но, может быть, подумалось Дорну, это не имело значения. Кристаллический дракон был даже больше, чем Зетриндор. Может быть, он сможет уничтожить драколича в одиночку.
По крайней мере, он на это надеялся, пока не увидел свежую, зияющую рану между жемчужных крыльев змея. Сукровица, текущая из раны, была чистой, как вода, а не красной, как прежде. Заклинание смены облика изменило кровь мага вместе с остальным его телом. Но даже при этом было очевидно, что
