— ее осознание. Но это справедливо лишь в формальном смысле. На самом деле ситуация радикально меняется, если человек, знавший только то, что он вел себя неестественно, уставал или испытывал смутное раздражение, сознает теперь наличие конкретной враждебности, которая, вследствие самого вытеснения, вызывала эти расстройства. Как уже говорилось, в момент такого открытия он ощущает себя другим человеком. И если он не ухитрится тут же избавиться от этого осознания, оно повлияет на его отношения с другими людьми; оно вызовет в нем чувство удивления собой, создаст стимул исследовать то, что стоит за его враждебностью, устранит чувство беспомощности при столкновении с чем-то неизвестным и поможет почувствовать в себе больше жизни.
Некоторые изменения происходят автоматически как косвенный результат инсайта. Навязчивые потребности пациента ослабнут, как только ослабнет источник тревоги. Когда вытесненное чувство унижения окажется очевидным и понятным, человек автоматически станет более дружелюбным, даже если желательность этого еще не прорабатывалась. Если осознан и ослаблен страх неудачи, человек спонтанно становится более активным и отваживается на то, чего прежде бессознательно избегал.
До сих пор мы говорили о случаях, когда инсайт и изменение совпадали, так что могло показаться необязательным представлять эти два процесса как отдельные задачи. Но в ходе анализа, как и в самой жизни, бывают ситуации, когда человек, несмотря на инсайт, всем существом противится изменению. Некоторые из таких ситуаций уже обсуждались. Обобщая, можно сказать, что если пациент осознает необходимость отказа от своих навязчивых претензий к жизни или их изменения, если он хочет освободить свои силы для надлежащего развития, то может развернуться отчаянная борьба, в которой он будет использовать последние ресурсы, чтобы опровергнуть необходимость или возможность изменения.
Другая ситуация, в которой инсайт и изменение могут совершенно расходиться, возникает тогда, когда анализ ставит пациента перед лицом конфликта, требующего принять решение. Не все конфликты, вскрываемые в ходе анализа, имеют такой характер. Если, например, осознаны противоречащие друг другу стремления, например навязчивая потребность управлять другими и навязчивая потребность соответствовать чужим ожиданиям, то вопрос о выборе между двумя тенденциями отпадает. Обе тенденции должны быть проанализированы, и, когда человек найдет форму более удовлетворительных отношений с другими людьми и самим собой, они либо исчезнут, либо претерпят значительные изменения. Иначе обстоит дело, когда всплывает ранее неосознаваемый конфликт между своекорыстием и идеалами. Суть конфликта могла быть различным образом затушевана. Например, циничная позиция могла осознаваться, тогда как идеалы, оказываясь вдруг на поверхности, вытесняться или отвергаться сознанием как несостоятельные. Или же могло быть вытеснено стремление к материальным благам (деньгам, престижу), в то время как на сознательном уровне человек твердо придерживался идеалов. Возможно и постоянное наслоение циничного и серьезного отношения к идеалам. Но когда такой конфликт выходит на поверхность, недостаточно просто увидеть его и понять его ответвления. После досконального прояснения всех связанных с ним проблем пациент должен выбрать определенную линию поведения. Ему необходимо решить, хочет ли он, и в какой степени, серьезно придерживаться своих идеалов и какое место он отведет материальным интересам. Это один из тех случаев, когда пациент может колебаться сделать шаг от инсайта к пересмотру своих установок.
Несомненно, однако, что все три задачи, стоящие перед пациентом, тесно взаимосвязаны. Его полное самовыражение подготавливает путь для инсайтов, а они в свою очередь вызывают или подготавливают изменение. Каждый шаг оказывает влияние на последующие. Чем более пациент старается уклониться от определенного инсайта, тем сложнее ему будет свободно ассоциировать. Чем активнее он сопротивляется определенному изменению, тем яростнее он будет бороться против инсайта. Но цель состоит в изменении. Ценность самопознания состоит не в инсайте как таковом, а в инсайте как средстве пересмотра, изменения и контроля чувств, побуждений и установок.
Отношение пациента к изменению часто проходит различные стадии. Нередко он приступает к лечению, втайне ожидая волшебного исцеления, что обычно означает надежду на то что все проблемы исчезнут сами собой и ему не придется что-либо менять и активно над собой работать. В результате пациент наделяет аналитика магической силой и начинает слепо им восхищаться. Затем, когда он осознает, что его надежда неосуществима, у него появляется тенденция вообще отказать в своем первоначальном «доверии». Он рассуждает: раз аналитик такой же человек, как и он сам, какую пользу тот может ему принести? Еще важнее, что на поверхность всплывает его собственное чувство безнадежности в отношении того, что он способен активно изменить себя. И только тогда, когда его энергия будет высвобождена для активной и спонтанной работы, он сможет наконец начать рассматривать свое развитие как собственное дело, а аналитика — как человека, протягивающего ему руку помощи.
Задачи, с которыми пациент сталкивается в процессе анализа, изобилуют трудностями, но и приносят свои плоды. Выразить себя с полной откровенностью трудно, но необходимо, так как это великое благо. То же самое можно сказать и о достижении инсайта, и об изменении. Таким образом, прибегнуть к анализу как к одному из возможных путей помощи в нашем собственном развитии — путь, далеко не простой. Он требует от пациента огромной решимости, самодисциплины и активной борьбы. И в этом отношении анализ не отличается от других жизненных ситуаций, способствующих развитию человека. Преодолевая трудности на своем пути, мы обретаем силу.
Глава 5
Роль аналитика в психоаналитическом процессе
Основная задача аналитика — помочь пациенту понять себя и переориентировать свою жизнь в той мере, в какой он сам считает это необходимым. Чтобы получить более четкое представление о том, что аналитик делает для достижения этой цели, целесообразно разделить его работу на категории и рассмотреть каждую из них в отдельности. В его работе условно можно выделить пять основных разделов: наблюдение, понимание, интерпретацию, помощь в преодолении сопротивления, обычную человеческую помощь.
Наблюдения аналитика в чем-то не отличаются от наблюдений любого внимательного человека, но в чем-то имеют специфический характер. Как и любой другой человек, аналитик будет наблюдать некоторые общие черты поведения пациента, как-то: отчужденность, теплота, ригидность, спонтанность, неповиновение, угодливость, подозрительность, уверенность, самоуверенность, робость, жестокость, чувствительность. Уже и процессе выслушивания пациента аналитик без специальных усилий получит общее о нем представление: способен ли он дать волю своим чувствам или держится напряженно и скованно; излагает ли он свои мысли упорядоченно, контролируя себя, или же перескакивает с одной мысли на другую и рассеян; делает ли он абстрактные обобщения или приводит конкретные детали; высказывается ли он пространно или по существу; говорит ли он спонтанно или же предоставляет инициативу аналитику; повторяет ли он общепринятые мнения или выражает то, что действительно думает и чувствует.
При более прицельном наблюдении аналитик, во-первых, извлекает информацию из того, что рассказывает ему пациент о своих переживаниях, прошлых и настоящих, об отношении к себе и взаимоотношениях с другими, о своих планах, желаниях, страхах, мыслях. Во-вторых, он получает информацию, наблюдая за поведением пациента в своем кабинете, ибо каждый пациент по-своему реагирует на договоренности об оплате, времени приема, на обязанность лежать на кушетке и прочие объективные условия анализа. И каждый пациент реагирует по-разному на то, что его подвергают анализу. Один пациент считает анализ интересным интеллектуальным занятием, но отвергает мысль, что действительно в нем нуждается; другой относится к нему как к унизительной процедуре; третий же гордится им как некой особой привилегией. Кроме того, пациенты проявляют самое разное отношение к самому аналитику, с таким же разнообразием индивидуальных оттенков, как в прочих человеческих отношениях. Наконец, пациенты проявляют нерешительность в своих реакциях — от едва заметной до значительной; уже сама по себе эта нерешительность может говорить о многом. Оба источника информации — сообщения пациента о себе и непосредственное наблюдение за его поведением — дополняют друг друга точно так же, как это происходит в любых взаимоотношениях. Даже если мы хорошо знаем историю жизни человека и все особенности его нынешних отношений с друзьями, женщинами, его деловые качества и политические
