долго ли все это будет продолжаться? Дом заложен, работа непостоянная, затраты на транспорт постоянно растут, и так далее и тому подобное. Хуматоны не могут позволить себе расслабиться и хоть к чему-нибудь отнестись как к само собой разумеющемуся, а значит, не могут сосредоточиться на других вещах, например на творческой активности. Кроме того, используя средства массовой информации, матрица показывает голодающие народы, взорванные школы и церкви, больных детей, страдающие меньшинства, давая тем самым понять, в каком привилегированном положении находятся хуматоны. Более того, матрице необходимо, чтобы все единицы были не просто подключены и находились в пределах досягаемости, но и чтобы они действительно испытывали чувство благодарности за все те удобства и поддержку (и ценности!), которыми она их обеспечивает. В таких условиях любые сомнения в матрице, а тем более мятеж против нее сводятся к минимуму. Поэтому воины матрицы — те, кто начал мятеж и отключение, — чрезвычайно редкое явление, для других хуматонов они — в лучшем случае — сбившиеся с пути, в худшем — больные. Эти единицы взбунтовались против коллективной экономики, и их нужно удалить. Самую большую подозрительность и негодование у среднего хуматона вызывает то, что воины матрицы совершенно безразличны к тем вещам, которые хуматоны воспринимают как важнейшие. Воины должны соблюдать осторожность и не выдать свое вопиющее неуважение к программе, так как хуматоны воспринимают это как неуважение к общечеловеческим ценностям и видят в воинах психопатов.
Воины матрицы плывут против течения и поэтому должны принять все меры предосторожности, чтобы скрыть это от хуматонов, ибо они и есть то течение, против которого плывут воины. Хуматонов очень легко оскорбить. Подобно дикому животному, защищающему свое потомство, они готовы броситься на любого, кого сочтут угрозой для своей безопасности. Если речь идет о пробуждении хуматонов, то воины матрицы должны быть воплощением утонченности и учтивости. Они не станут говорить о погоде и транспортных средствах, у них нет ничего личного, о чем можно было бы поведать (по крайней мере, того земного, которого добиваются хуматоны); им следует как можно естественнее перевести разговор на более творческие и отвлеченные темы. Эти темы не входят в круг забот, очерченных для хуматонов матрицей, это дикие джунгли, в которые хуматоны осмеливаются войти лишь изредка, если осмеливаются вообще. Глядя прямо в глаза, задавая правильные вопросы (глубокие, но не наглые, личные, но не бесцеремонные) и пробуждая любопытство внутренней уверенностью и чистотой, воины матрицы обычно без труда выводят хуматона из повторяющегося круга его мыслей, и прежде чем он это поймет, он ощутит запретный трепет настоящих или по крайней мере новых и свежих мыслей. Он почувствует примерно то же, что чувствуют подростки, впервые имевшие опыт половой близости.
Так воины матрицы развлекаются, хотя делают это не ради собственного удовольствия. Поскольку в состоянии стабильности матрицу поддерживают именно хуматоны, то чем больше хуматонов удастся направить на путь отключения, тем меньше будет контроль матрицы над мыслями и действиями самих воинов. Работа воина не окончена до тех пор, пока от матрицы не отключен последний хуматон. Несмотря на запрограммированное сопротивление «философии красной таблетки», хуматонов (по крайней мере тех, в ком осталась хотя бы искра творческих способностей, тех, кто ощущает «занозу в мозгу») нетрудно соблазнить, предложив им альтернативные варианты. Когда хуматонам около тридцати, они уже смирились с тем, что жизнь — это мошенничество, что все идет не так, как хотелось бы, что невинные не защищены, справедливость не восторжествовала и правда
Для воинов жизнь в матрице — это тоже вечная борьба, а разочарование — суть всего их путешествия. Но в жизни воинов нет горечи. Поскольку они знают, что все иллюзия, они счастливы лишиться ее и видят в этом повод для праздника, а не для слез. В этом главная разница между хуматоном и воином матрицы. Хуматоны цепляются за то, что имеют, даже если оно не приносит им ничего, кроме слабости, зависимости и несчастья. Воины матрицы расстаются со всем и понимают, что они ровным счетом ничего не потеряли. Хотя воины подхвачены тем же потоком, тем же течением, той же экономикой, что и другие хуматоны, они научились предупреждать все взлеты и падения программы и не позволяют бросать себя туда-сюда, они используют инерцию волн. Хотя может показаться, что они плывут против течения, на самом деле со временем к ним приходит умение рассчитывать свои движения так, чтобы скользить по течению на одних волнах и уклоняться от других, пока они не научатся уверенно катиться по волнам к свободе. Их передвижения, как «единица валюты» в экономике матрицы, становятся непостоянными и непредсказуемыми. Если это не соответствует их целям, они не поднимутся и не опустятся вместе с приливом и отливом и не станут вкладывать все деньги в акции одной фирмы, если вообще захотят их вкладывать.
Как опытный биржевой маклер, наделенный почти сверхъестественной способностью предугадывать рыночные курсы, воины матрицы то и дело меняют способ ведения дел. Они покупают и продают так быстро, что их невозможно уличить в том, что у них на руках акции с падающим курсом. Это значит (поскольку мы уже установили, что воины матрицы не принимают участия в операциях на рынке хуматонов), что в любой ситуации их действия направлены на получение максимальной энергетической выгоды. Как только они понимают, что данный путь никуда не ведет, они немедленно меняют тактику или просто уходят. Воины матрицы постоянно импровизируют, и именно это не позволяет составить схему их действий.
Воины матрицы, как и маклеры, постоянно просчитывают ситуацию (а не акции и облигации), чтобы вложить в нее свое время и энергию. Как и у маклеров, у них нет личной заинтересованности и предпочтений относительно того, в какую ситуацию инвестировать. Они исходят только из того, сумеют ли они извлечь из этой ситуации информацию и тем самым повысить свой уровень энергии. Сконцентрированность на цели и независимость от средств обеспечивают воину матрицы необходимую скорость и помогают обрести благодать (изысканную смесь напряженности и спокойствия), и хуматоны не могут этого не замечать и этим не восхищаться (или, как минимум, не завидовать). Так как в матрице воин чувствует себя как дома (словно хозяин вселенной, превративший биржу в игровую площадку), несмотря на то (потому) что не является ее частью. Проблемы и сложности, которые матрица посылает им 24 часа в сутки и 7 дней в неделю, они научились использовать как стимул для своей творческой активности, а преграды — как инструмент для тренировки мускулов, воспитания воли и создания бесконечных возможностей импровизации. В бой с матрицей по ее правилам, но на своих условиях воины матрицы вступают с настороженностью солдата, идущего на войну, и с плавностью и стремительностью спортсмена, вступающего в игру Условия воинов матрицы просты: они здесь, чтобы научиться, накопить знания и превратить их в силу и в полной мере насладиться тем, что делают. Вот подлинная жизнь в матрице, а иные перспективы воина матрицы недостойны.
XI. Ты — это не ты: Жизнь как видимость
Для воинов вселенная матрицы это не что иное, как божество, играющее само с собой, но воины, конечно же, задают себе вопрос: а есть ли другие игры, кроме пряток?
Разоблачение матрицы связано с волей — волей к росту, волей к изменению. Кажется, что на первых этапах борьбы воинов матрицы эта воля была неразрывно связана с жертвоприношением, но это лишь иллюзия. На протяжении всей своей жизни средний хуматон то и дело спотыкается о то, что он понятия не имеет, что для него хорошо, а что плохо. Это как игра в кости: что-то делает его счастливым и сильным, что-то ослабляет и приводит в отчаяние. Идея подлинной альтернативы (путь воина, возможность отключиться) представляется далекой и туманной, даже не существующей. Со временем, если повезет, идея начнет приближаться и проясняться, хуматоны заметят, что в жизни есть ритм и разум, карма, если
