прежде, чем те успеют заметить его присутствие. Ме-262 обещал стать спасением для Германии в воздухе. И никакой бомбардировщик, независимо от того, насколько тяжелый и большой он был, не смог бы оставаться в воздухе, получив прямые попадания из четырех 30-миллиметровых пушек нового самолета.[294] Торжествующий пилот представлял несколько сотен таких истребителей, атакующих массированное соединение стратегических бомбардировщиков, – воздух будет заполнен горящими, падающими бомбардировщиками! И теперь не было никаких непреодолимых препятствий к массовому производству. Например, для изготовления двигателя требовалась только тысяча человекочасов.[295]
Конечно, машина еще была несовершенна и еще многие системы требовали доработки. Так, в тот момент управлять им мог только высококвалифицированный пилот, а также имелся чрезмерный износ шин во время посадки, требовавший их замены после четырех полетов.[296] В особенности новый самолет нуждался в очень длинной взлетно-посадочной полосе, и это подразумевало, что он никогда не сможет использоваться на импровизированных аэродромах. На больших высотах он не мог выполнять развороты с крутым креном, а его пушки периодически заклинивало. Но по сравнению с экстраординарными характеристиками самолета – самый скоростной в мире и способный находиться в воздухе 90 минут – подобные недостатки были малозначительны, и все они могли быть вовремя исправлены.
Следующим шагом стали полеты на новой машине двух старших боевых офицеров. Но поскольку ни один из них не имел навыков и опыта летчика-испытателя, они нашли машину трудной в управлении, и их отчеты были неблагоприятными. Результатом стало то, что крупномасштабное производство было отложено.[297]
В начале 1943 г. прототип с реактивными двигателями был готов,[298] и в Берлине состоялось совещание, на котором присутствовали Мильх, Таиланд, Хейнкель, Мессершмитт и инженеры по испытаниям Франке и Рехлин. Франке настаивал на немедленном массовом производстве нового самолета, опасаясь, что противник может их опередить.[299] Мессершмитт же, наоборот, был уверен, что это он опередил всех, и опасался лишь того, что, если новая машина попадет в руки союзников, они немедленно скопируют ее. По этой же причине он заявил, что в некоторых обстоятельствах было бы неправильно использовать ее как реактивный бомбардировщик. Интересно то, что в тот момент Мессершмитт заговорил о возможности использования машины в качестве реактивного бомбардировщика по собственной инициативе.
Таиланд был командующим истребительной авиацией, и все чего он хотел, – это истребитель, который был бы быстрее и лучше всех тех, что имел враг. Поэтому он заявил, что будет совершенно неправильно концентрироваться на скоростном бомбардировщике, когда все говорит о том, что Германия нуждается в скоростном истребителе гораздо больше, чем в скоростном бомбардировщике. Каким бы ни было решение, на его взгляд, любой проект должен был быть проектом истребителя.
Тогда Мессершмитт предложил начать выпуск скоростного бомбардировщика с поршневым двигателем, добавив, что в то же самое время они должны были изготовить по крайней мере несколько сотен реактивных истребителей, «чтобы держать их в рукаве на случай, если у врага появится нечто подобное». Но затем он произнес фразу, которую, как показало будущее, лучше было бы не произносить: «Однако промышленность имеет достаточно мощностей, чтобы производить реактивные истребители, которые могут использоваться и как бомбардировщики».
Хейнкель был за создание как реактивных бомбардировщиков, так и реактивных истребителей. «Я не думаю, что мы должны медлить, – заявил он. – Если мы начнем немедленно, то сможем одновременно иметь в готовности и реактивный бомбардировщик, и реактивный истребитель».
К этому времени Мильх изменил свои взгляды в пользу создания реактивных истребителей, но при этом сам же отказался согласиться с этим предложением,[300] и в конечном счете Ешоннек свел все эти планы на нет.
После этого совещания Мессершмитт разработал «чрезвычайную программу», хотя в ней не было ничего очень впечатляющего: он предлагал изготовить к концу года сорок реактивных истребителей.[301] Но Мильх все еще занимал уклончивую позицию, и Мессершмитту не удалось получить четкого решения.
В мае, некоторое время спустя после этого совещания, на новой машине полетел сам Таиланд. Приземлившись, он был в восторге от нее. Теперь он не сомневался в том, что надо сделать все, чтобы самолет как можно быстрее поднялся в воздух против вражеских бомбардировщиков. Он немедленно послал Мильху срочное сообщение: «Ме-262 – чудо. Как только он достигнет состояния боевой готовности, это даст нам огромное преимущество, которое мы сохраним, пока противник будет продолжать использовать машины с поршневыми двигателями… Этот новый самолет открывает большие тактические возможности».
Таиланд был полностью уверен, что Ме-262 – именно та машина, которая успешно защитит Германию от массированных налетов бомбардировщиков, которые уже разрушали ее города. Благодаря огромной скорости, он приблизился бы к врагу быстрее и сбил бы его прежде, чем его хвостовой бортстрелок успел бы получить какой-либо шанс воспользоваться своим оружием.
Составив твердое мнение о самолете, Галланд встретился с Герингом. Последний, сам бывший летчик- истребитель, был в свою очередь впечатлен тем, что Галланд рассказал ему о новой машине. Причем впечатлен настолько сильно, что на следующий день сам отправился к Гитлеру, чтобы сообщить ему об этом и получить разрешение на массовое производство нового воздушного чуда. Однако реакция Гитлера не оправдала его надежд.
Однажды обжегшись на молоке, тот теперь дул и на воду. Выслушав восторженный доклад Геринга о поразительных характеристиках нового Ме-262, Гитлер сухо напомнил тому, что ему уже не в первый раз обещают чудеса. Фюрер, очевидно, не забыл сталинградский воздушный мост. Были и другие причины для его недовольства.
– Мне обещали тяжелый бомбардировщик Не-177 самое позднее к 1941 году, – напомнил он Герингу, – но даже сегодня никто не может сказать мне, когда начнется его крупномасштабное производство. Нет, определенно нет. В отношении Ме-262 ничего не должно далее делаться, пока у меня не будет времени, чтобы обдумать это и принять решение.
Гитлер также был очень занят мыслями о приближающемся вторжении союзников и своей собственной жаждой мести за союзнические бомбардировки Германии, чтобы увидеть, насколько решающее значение мог иметь Ме-262 в отражении массированных налетов бомбардировщиков, и, как обычно, у Геринга не хватило смелости выстоять под его напором. Тогда Гитлер запретил Герингу запускать новый самолет в производство или даже начинать необходимую подготовку к его производству.
Но Гитлер не отверг идею в целом и в ходе последующих обсуждений с Герингом поднял вопрос о возможности использования Ме-262 в качестве бомбардировщика. Геринг конечно же сразу согласился. Начиная с налета на Гамбург и после самоубийства Ешоннека его авторитет в глазах фюрера был более низким, чем когда-либо. Поэтому 2 ноября 1943 года он появился на фирме «Мессершмитт».
– Имеет ли Ме-262 возможность нести, скажем, одну или две бомбы, чтобы его можно использовать как скоростной истребитель-бомбардировщик? – спросил он, добавив, что такова идея фюрера и что тот придает огромную важность ответу.
Мессершмитт сразу ответил, что с самого начала предполагалась установка бомбодержателей и что самолет сможет нести одну 500-килограммовую бомбу или две бомбы в половину этой массы. Имелась возможность нести даже более тяжелые бомбы, например одну 1000-килограммовую бомбу.
Этим Мессершмитт признал, что Ме-262 мог использоваться как бомбардировщик, даже заявил, что он с самого начала рассчитывал, что так и будет. Геринг был обрадован этой информацией.
– Тогда главный вопрос фюрера решен, – сказал он. – Он даже не рассматривал возможность подвески 1000-килограммовой бомбы. Пара 250-килограммовых бомб полностью удовлетворит его.
Затем, когда они обсуждали вопрос о бомбодержателях, Мессершмитт признал, что их проекта еще нет. Геринг хотел знать, сколько времени потребуется на него создание. Мессершмитт ответил, что две недели. С этой четкой и определенной информацией Геринг вернулся, чтобы доложить Гитлеру, что новая машина может использоваться как бомбардировщик.
В тот момент командиры бомбардировочной авиации, подобно Пельтцу и Баумбаху,
