— Кто командует? — продолжал я, когда мятежник прекратил отплевываться.
— Аргнист… — прохрипел пленник окровавленным ртом.
— Сам Аргнист? — я задумчиво поглядел на огонь. — Дальше по дороге будет небольшая деревня, принадлежащая Ордену Звезды. Ваши в ней есть?
— Наши везде! — неожиданным сильным рывком пленник вскочил с колен, стряхнув с себя воинов, и с ревом кинулся на меня.
Он уже был в прыжке, кода я выхватил из-за пояса кинжал. Отражая удар пленника локтем свободной руки, я ткнул его кинжалом в живот. Он с хрипом и шипением зацепился за мой плащ и медленно сполз на землю.
Ошарашенный Кретьен, придя в себя после секундной заминки, с треском рубанул шипящего пленника узким топориком. Мятежник затих.
Переведя дух, я выругался.
Мы вернулись к основному отряду. Брат-рыцарь Гальфрид, в нетерпении ожидая нас, прохаживался по краю дороги.
— Ну что, брат Вернер?
— Несколько разведчиков. Мы их положили, взяли пленного. Он сказал, что мятежники по всему лесу. Наверное, врал. — благодарно кивнув, я взял у брата Гальфрида фляжку. — Еще сказал, что командует сам Аргнист. Если это правда, то здесь готовиться что-то недоброе, брат Гальфрид…
— А что с деревней?
— Я думаю, что там небольшой разъезд. В любом случае, нам приказано занять ее. Займем деревню — смогут пройти основные силы. Пехотинцы, ополчение, «Красные петухи»…
Брат Гальфрид кивнул. Взобравшись на коня, поскакал к своим.
— По коням! — скомандовал я, подзывая стремянного.
Воины принялись восстанавливать строй, аккуратно выезжать на дорогу.
Вдев ногу в стремя, я вскочил в седло и слегка потянул за повод.
Конь повез меня вдоль выстроившегося отряда.
— Первая сотня! За мной! Шагом…марш! — скомандовал я.
Из конца колонны эхом донеслась команда брата-рыцаря Гальфрида его сотне. Наш отряд двинулся по грязной дороге, петляющей среди глухого осеннего леса. Мы ехали во тьме.
В ночном небе двигалась черная точка. Она начала снижаться к земле, делая плавные круги. Махая широкими кожистыми крыльями, над колонной всадников пронеслась крупная летучая мышь.
Она упрямо кружила над нами. И было странно видеть ее здесь, над ночным осенним лесом, над двумя сотнями уставших людей, находящихся на границе между сном и явью. Копыта лошадей месили мягкую грязь, покрывали набрякшие плащи грязными брызгами, с хлюпаньем преодолевали глубокие мутные лужи.
Летучая мышь все кружила над нами, то ли высматривая добычу, то ли удивляясь виду людей, упорно наступающих через ночной лес навстречу войне и смерти.
Деревья с левой стороны от дороги постепенно расступались. Вскоре мы уже ехали вдоль обширных болот. Они были безмолвны и мрачны. Лишь тихо шелестели на ветру сухие стрелы камышей. Летучая мышь, прекратив кружить над нами, унеслась в сторону острова, выступавшего посреди болот.
Остров густо порос елями. Посреди него возвышались мшистые каменные развалины. С трудом можно было угадать в них очертания старинного монастыря.
Вокруг, на черной земле, щедро засыпанной хвойными иглами, светлели каменные надгробья.
На острове зашевелились какие-то смутные тени.
К поросшему камышами берегу медленными неверными шагами, плавно покачиваясь из стороны в сторону, выходили высокие человеческие фигуры. Это были совершенно голые существа с невероятно бледной кожей. Они жадно тянулись в нашу сторону худыми когтистыми лапы и с шипением скалили длинные узкие клыки.
Один из них подошел к самому краю болота и, вытянув худую шею, громко завыл. В его вое было столько тоски и отчаяния, что я невольно сжал в руке хрустнувший повод. Бойцовые псы, бегущие в хвосте отряда, отчаянно залаяли.
— Ваша милость? — спросил стремянный. — Изволите арбалет?
— Нет, нет… — я повернулся к своим воинам. — Стрелы не тратить!
Существа на острове продолжали свирепо шипеть, но так и не решились преодолеть разделявшее нас болото. Мы ехали дальше, оставляя позади проклятый остров. Ветер доносил до нас обрывки тоскливого воя.
Кретьен, усмехаясь, рассказывал воинам, едущим рядом с ним, как однажды сошелся в лесу с ладной девкой, а потом уличил ее в том, что она упыриха, и опробовал на ней новенький чекан. Воины одобрительно посмеивались. Мы приближались к деревне.
На рассвете мы подошли к деревне.
Широкие окрестные поля и перелески медленно переходили во власть осени. Слоистые облака тяжелым покрывалом застилали небо.
Все пестрые и яркие краски природы поблекли, словно истлели. Шуршали палые листья, заполняли воздух своим пряным ароматом. Лужицы затянуло тонким ледком, холодные луга набрякли тяжелой росой.
Я оглядывал окружающий меня мир. И все в нем казалось мне однообразно скучным, унылым, серым. Мертвым.
Я остановил коня на невысоком пригорке. По правую руку показался возбужденный предстоящей схваткой Кретьен. В нетерпении сверкая воспаленными глазами, повернулся ко мне.
— Ваша милость, разрешите мне?
Я молча кивнул. Кретьен привстал в стременах, оглядывая наш отряд. Набрав в легкие побольше прохладного утреннего воздуха, закричал:
— Братья! Именем Ордена Звезды! — он вытащил из ножен меч. — Руби мятежников! Никакой пощады! Девок брать живьем! За мной!
Пришпорив коня, он понесся к деревне. За ним, словно стая волков, ринулись орденские всадники. Прозрачная тишина осеннего утра наполнилась лязгом стальных доспехов, воинственными криками атакующих воинов, топотом лошадиных копыт, разрывающих ковер бурых листьев. Призывно затрубил рог, волнуя кровь и опьяняя, получше, чем хваленые южные вина.
Слегка придерживая рвущегося вперед коня за узорчатый повод, я хладнокровно наблюдал за атакой. С небольшой возвышенности все происходящее в деревне было видно, как на ладони. У копыт моего коня замер, свирепо скалясь и прижимая уши, Джемберг, бойцовый пес, такой же кровожадный, как и его знаменитый тезка.
Мои воины, ловя обнаженными мечами блики восходящего солнца, скакали между изъеденных временем заборов, низеньких бревенчатых изб и огородов.
В одном из дворов завязалась рукопашная схватка. Оттуда доносились вопли и звон от ударов стали о сталь. В распахнутые ворота, размахивая мечом, влетел Кретьен.
Несколько человек в легких кожаных крутках выбежало из-за сарая на другой стороне улицы. Они кинулись прочь из поселка, спотыкаясь в лужах. Кретьен и остальные, закончив с оборонявшимися во дворе, с гиканьем бросились за убегавшими. По крикам Кретьена становилось ясно, что он пребывал на хрупкой грани восторга и безумия.
Орденские всадники догоняя беглецов, с размаху рубили по неприкрытым спинам и головам.
Последний из мятежников, устав от бега, остановился, и, повернувшись к своим преследователям, что-то хрипло выкрикнул. В следующее мгновение меч Кретьена со свистом снес ему голову.
Схватка закончилась. Все мятежники, находившиеся в деревне, были перебиты.
Ко мне подъехал брат-рыцарь Гальфрид. Он был очень бледен, под глазами лежали черные тени.
Неужели я тоже выгляжу таким усталым? Таким старым…
Проклятая война…
— Мужичье Аргнистово бьется до последнего, брат Вернер. — сказал брат Гальфрид, сплевывая в
