Норманн Хьюз
Братья по оружию
На двоих — одна дорога,
Корка хлеба и вода.
Спрашивают очень строго,
А вот хвалят — не всегда.
Ни единого сраженья
Миновать не суждено.
Знали голод и лишенья —
Не сдавались всё равно.
Не судите нас, о боги!
Мы не просим тишины.
Ваши райские чертоги
Вольной птице не нужны.
Мы берем за око — око.
Жизнь — пламенем свечи.
Наша дружба — это много.
А не знаешь — помолчи.
— Ну и где, скажи на милость, демоны вас столько времени носили? Должно быть, бельверусские красотки оказались чудо как хороши, что ты не спешил возвращаться! Или всему причиной немедийское вино?
Вместо ответа, Конан с усталым вздохом потянулся в кресле, поудобнее устраивая гудящее после долгой скачки тело. Еще бы! Ведь последние десять дней он провел в седле, торопясь скорее оказаться в Коринфии. Потянувшись за кувшином, он в очередной раз наполнил — и тут же осушил вместительный кубок.
— Нет, с коршенским никакое другое вино не сравнится, — тоном знатока отозвался он наконец, словно и не замечая раздражения собеседника, которое, впрочем, было напускным, вызванным исключительно тревогой за безопасность киммерийца и его спутницы. — Конечно, пуантенское тоже неплохо, да и розовое аргосское…
— Зубы-то мне не заговаривай! — Однако Грациан тоже не выдержал, рассмеялся с облегчением. — Почему вы так задержались?
— О, это целая история. Пусть лучше Палома тебе расскажет. Я у нее был вроде мальчика на побегушках, так что подробностей не знаю. Сам понимаешь, она у нас девица боевая, самостоятельная…
Грациан хмыкнул при упоминании о своей подопечной, наемнице бельверусской тайной службы, которую он две луны назад вызволил из тюрьмы, где ей грозила казнь за убийство. В благодарность за спасение, та помогла коринфийцу раскрыть заговор Черного Кречета — воинственного немедийского Ордена, грозившего захватить графство Коршен.
Вместе с Конаном Палома отправилась в Бельверус, чтобы навсегда покончить с этой угрозой, а заодно и разоблачить высокопоставленного предателя в самом Коршене. Однако имя этого человека узнать им так и не удалось.
— Похоже, эту тайну барон Скавро унес с собой в могилу, будь проклята его черная душонка! — заключил киммериец свой рассказ обо всем, что произошло в столице Немедии.
Грациан пожал плечами.
— Признаться, я не слишком-то и рассчитывал на удачу. Хотя меня не оставляет мысль, что если бы я мог сам отправиться с вами… Э, да что говорить!.. — Он со злостью стукнул кулаком по колену.
Конан с сожалением посмотрел на коршенца. Физическое увечье Грациана было темой, которую оба обычно старательно обходили в разговоре. Но сейчас Месьор сам заговорил об этом, и северянин рискнул высказать наконец то, что уже давно тяготило ему душу:
— Знаешь, я все думаю… Если бы тогда этот парень, которого ты послал меня отыскать, подоспел вовремя… Кром свидетель, уж я бы выпустил кишки из того подлеца, что на тебя напал! Как вспомню об этом — прямо от злости все кипит. Если бы я был рядом!.. Если бы только я мог отыскать этого ублюдка!
Вмиг посерьезневший, Грациан поднял на киммерийца глаза. Усталый, больной взгляд калеки, обезноженного, вот уже несколько лет прикованного к креслу…
— Ты благородный человек, друг мой, — вымолвил он прочувственно. — Возможно, один из самых благородных, кого я знаю… Но перестань себя казнить — что случилось, того не воротишь. И если бы даже ты нашел того, кто пустил эту злосчастную стрелу… ноги мне уже не вернешь. Так что не стоит и говорить об этом! И потом — у меня остались верные друзья. Это важнее всего.
Сам Конан с ужасом думал о постигшей Грациана судьбе — деятельной натуре киммерийца невыносима была мысль о вынужденной неподвижности, и если бы — храни Кром! — ему довелось оказаться на месте коршенца… Об этом лучше даже не помышлять! То, что Месьор не сошел с ума, не озлобился на весь белый свет, было невероятным чудом. К тому же, он не утратил интереса к тому, что творится вокруг, хотя сам уже едва ли мог играть какую-то активную роль в событиях. И за это северянин уважал его еще больше.
— Ладно, — засмеялся вдруг Грациан. — Что-то мы оба расчувствовались, словно плакальщицы на похоронах. Хватит об этом — пора поговорить о делах.
— Ага! — Довольный, киммериец потер ладони. — Ты опять что-то замыслил? Вот и отлично! По мне, так ничего нет хуже, чем сидеть сложа руки! Давай, выкладывай… — Сейчас, глядя на подтянутого, горящего боевым духом наемника, никто не поверил бы, что этот человек только вернулся из долгого, полного смертельных опасностей путешествия. Он вновь рвался в битву!
— Собственно, замыслил не я, — пояснил Грациан. — Так получилось, что помощь нужна одному моему другу. Впрочем, вы с ним знакомы. Это Гарбо, помнишь его?
Гарбо? Конан нахмурился. Они встречались всего один раз, и свела их опять же Палома — когда они все вместе искали убийцу барона Скавро и распутывали заговор Кречета в Коршене. Парень показался северянину тертым пройдохой с повадками убийцы, и как выяснилось позже, он не ошибся. Гарбо был одним из главарей воровского «дна» в Коршене, третьим человеком в местной преступной иерархии. Сам Конан немало якшался с подобными людьми в Шадизаре и Аренджуне, да и в других местах, так что прекрасно представлял себе, с кем имеет дело. Но что может связывать этого человека с Грацианом? Ведь тот все же был пусть и незаконным, но отпрыском правящей династии Коршена!
Без обиняков, верный себе, он так и спросил Месьора. Тот засмеялся коротким, лающим смехом.
— Мы с Гарбо — одного поля ягоды. Хуже того, родичи. Двоюродные братья, и оба бастарды. Мать его была обычной потаскушкой, зато отец… Бывший наследник коршенского трона, смешно сказать!
— Тот самый, которого… — Конан не договорил. На его взгляд, в истории этой, кровавой, запутанной и грязной, как и любая борьба за власть, не было ровным счетом ничего смешного. В свое время, тридцать с лишним лет назад, нынешний граф коршенский Лаварро, безродный аргосец, силой повел под венец дочь прежнего правителя, в ту пору как раз беременную Грацианом (кто был отец младенца, никто не знал, хотя слухи ходили самые разные…), после чего вместе с верными ему наемниками вырезал все остальное семейство, от стариков до юнцов, таким образом обеспечив себе законное престолонаследие. Так одна династия сменила другую. И уцелела лишь супруга графа, ее сын-бастард, а вот теперь еще, оказывается, этот Гарбо…
Одно соображение, впрочем, Конана заинтересовало.
— Так, выходит, Гарбо тоже готов претендовать на коршенский трон? И Орден Кречета вполне мог
